Новый адрес страницы:
https://tannarh.wordpress.com/2007/08/05/практические-аспекты/
 

Реальный гедонизм

Мы все напрасно теряем время. Впрочем, мы его теряем в любом случае, независимо от того, что именно мы делаем и какое придаем значение своим действиям. Суть в том, сколько позитивных эмоций мы можем извлечь из каждого конкретного момента наших потерянных жизней. Практика показывает, что не очень много. Беда в том, что подавляющее большинство людей не желают наслаждаться жизнью. Наслаждаться жизнью нужно уметь, ведь это не так-то просто. Удовольствие среднего человека основывается на отсутствии каких бы то но было реальных внешних раздражителей. В основе подобного «счастья» лежит забытье, уход в вымышленный мир от таких же вымышленных проблем. Алкоголь и наркотики привлекают большинство скорее как способ ухода от самих себя, избежание реальной жизни, а не источник удовольствия и наслаждений. Менее опасные развлечения (телевидение, компьютерные игры и т.п.) ничуть не лучше. Они учат получать удовольствие от иллюзорных объектов, заменяющих подлинное удовольствие от существования в реальности.

Главная идея реального гедонизма заключается в получении удовольствия от жизни, а не от ее заменителей. То, что пытаются выдать за проявления гедонизма продавцы развлечений ни в коем случае не является таковым. Искать удовольствие в вымышленных чужих мирах — занятие столь же бессмысленное, сколь и опасное. Привыкая постепенно к синтетическим наслаждениям, люди теряют способность получать реальное удовольствие от подлинного существования, которым они обладают от рождения, причем совершенно бесплатно. Привитая большинству привычка покупать удовольствия создает подсознательную убежденность в том, что источник наслаждений (и счастья) находится всегда во внешнем мире и принадлежит кому-то другому, но не самому человеку. Поэтому этот источник необходимо искать и платить за его использование (причем не всегда деньгами).

В этом отношении пропаганда любви как самого возвышенного человеческого чувства играет не последнюю роль, оказывающую негативное воздействие на недоразвитые умы обывателей. Искалеченное подобной пропагандой поколение сменяет другое, усиливая степень неадекватного восприятия действительности. Сначала вымышленный мир был чем-то удивительным. Пятьдесят лет назад поход в кино был праздничным действом, возвышающимся над серыми буднями подобно сверкающей горной вершине. Сегодня, когда кино, интернет, компьютерные игры и телевидение стали общедоступным способом времяпрепровождения, реальный мир отошел на второй план. Реальная составляющая в жизни некоторых людей едва превышает 10%. Все остальное время тратится на грезы, дарующие удивительные, но, увы, ненастоящие состояния счастья, либо на фантазирование о возможном безбедным будущим, иллюзорность которого человек зачастую понимает слишком поздно, когда уже большая часть жизни отдана бессмысленной и бестолковой работе.

Позитивные ощущения меркнут на фоне красивых сказок, что порождает у рядового человека недовольство самим собой. Идеальные люди с рекламных плакатов кажутся ему полубогами. Человек стремится походить на них, внутренне оставаясь прежним. Родное Я проигрывает вымышленному образу, и человек погружается в ненастоящий мир, где он может быть тем, кем он хочет быть. Желание быть другим внушено ему еще в детстве. Вся система воспитания зиждется на принципе: «Ты не можешь быть тем, кто ты есть; ты должен стать тем, кем тебе велят стать». «Кем ты хочешь стать, когда вырастешь?» «Но зачем мне становится кем-то еще, если я уже есть?» Эта погоня за образом, который обязательно полюбят и признáют окружающие, продолжается иногда всю жизнь. В конце концов, человек либо отдается во власть иллюзий, либо мучается долгие годы осознанием собственной неполноценности.

Ошибка заключается в следующем: ценность человека в данном случае пытаются определить через оценивание его окружающими. Я считаю, что «ценность» человеческого существования прямо пропорциональна степени полноты жизни, доступной самому человеку в каждый конкретный момент жизни.

Жизнь — это то, что происходит здесь и сейчас, а не где-то в будущем, в загробном мире или следующей инкарнации и т.п. Если человек не способен получать удовольствие от реальной жизни, если его жизнь представляет собой непрерывную череду «страданий» и «несчастий», если человек ненавидит себя и окружающих, завидует им и одновременно презирает их, если он отравляет сам источник жизни и отдает предпочтение вымыслу, то «ценность» жизни такого человека ничтожна. Польза, которую этот человек может приносить другим людям, ни в коем случае не служит оправданием его существования. Утилитаризм лежит в основе всех добродетелей обычных людей. Быть полезным — вот главная задача обывателя, обыватель требует от общества признания своей нужности.

Философия гедонизма противоречит утилитарным принципам большинства. Позволить кому-то другому определять собственную ценность может только посредственный человек, желающий набить себе цену, продать себя подороже, однако массовость такого подхода не служит доказательством его правильности.

Виртуальный гедонизм есть симуляция счастья и обман принципа удовольствия. Реальный же гедонизм может основываться только на тех ощущениях, которые возникают от взаимодействия с реальными объектами индивидуального бытия. Следует упомянуть такую важную составляющую наслаждений как биологическую совместимость с их источником. Разрушительное воздействие на организм не может быть оправдано философией гедонизма (разумеется, за исключением тех случаев, когда человек сознательно желает получить удовольствие от болезни или увечья)… Оправдывают ли удовольствия смерть, как собственную, так и чужую? От ответа на данный вопрос зависит само существование личной философии. Споры о том, какой вариант ответа является правильным, а какой нет, лишены всякого смысла. Правильного варианта нет. Каждый должен ответить на этот вопрос самостоятельно, понимая, что таким образом он, быть может, принимает на себя определенную ответственность (в том числе уголовную).

Если убийство животных или людей доставляет человеку удовольствие, то имеет ли он право убивать? «Нет», — отвечает обыватель, привыкший всегда отождествлять себя с жертвой и отвергающий противоположную точку зрения. Однако вопрос о правомочности в данном случае совершенно неуместен. Люди убивают людей — это факт. Люди не должны убивать людей — это фантазия. Людям нравится убивать — и это факт. Людям отвратительна сама мысль об убийстве — это фантазия. Люди будут убивать людей, не смотря ни на что — это тоже факт. А фантазией является вера в то, что когда-нибудь люди перестанут выдумывать миллионы причин для убийства (защита «родины», самооборона, «честь», «долг» и т.п.), и на Земле наступит тишь да благодать.

Что в действительности «оправдывает» всякое убийство в глазах убийцы? Убийство всегда «оправдывает» самое себя. При этом следует отделять удовольствие от совершения убийства от удовольствия, получаемого в результате возбуждения в себе желания кого-нибудь убить. Подчас само убийство не доставляет такого наслаждения, как желание совершить убийство. Об этом забывают потенциальные жертвы, привыкшие полагаться на молчаливый диктат закона и расторопность правоохранительных органов. Узаконенное же убийство называется у них «героизмом» или «исполнением приговора» и почитается как «служение на благо общества».

Активное удовольствие заключается не столько в достижении цели, сколько в самом процессе приближения к желаемому результату, при этом конечный результат возможно так и не будет достигнут. Пассивное удовлетворение, свойственное в большей степени обывателям, состоит в получении удовольствия извне, а не в достижении его собственными усилиями.

Итак, полноценный настоящий гедонизм — это есть, во-первых, гедонизм реальный и, во-вторых, гедонизм активный. Активный гедонизм направлен в первую очередь на извлечение удовольствий из повседневной жизни. Высшей ценностью для гедониста являются объекты, обладающие наибольшим потенциалом удовлетворения его желаний. «Честь», «долг», религия, «мораль» имеют значение для личности в той степени, в какой они способствуют возникновению у нее желаемых позитивных эмоций. В философии реального гедонизма этика подчинена эстетике, иначе говоря, этично все, что эстетично.

Эффективный эгоизм

Эгоизм является наиглавнейшим чувством человека и, как и всякое другое чувство, оно подвластно разуму только в пределах сознания. Таким образом, эгоизм можно разделить на две части: разумную и инстинктивную. Инстинктивный эгоизм знает только сиюминутные потребности и немедленное их удовлетворение. Разумный эгоизм, помимо осознания потребностей и способов их удовлетворения, содержит в себе также способность к прогнозированию и накапливанию опыта. Большинство людей находятся во власти инстинктивного эгоизма; странники отдают предпочтение разумной части. Разумный эгоизм — это в первую очередь функционализм.

Функции вещи или человека должны удовлетворять потребности странника, в противном случае от этих объектов лучше избавляться, дабы не захламлять свою жизнь всяким мусором. Если объект не обладает никакой позитивной функцией (действительной или потенциальной), которая удовлетворяла бы какую-либо действительную или потенциальную потребность странника, то такой объект удаляется с поля действия странника, чтобы уступить место объекту, имеющему такие функции.

Функции объектов делятся на позитивные, негативные и нейтральные. Позитивные функции удовлетворяют потребности странника или приносят ему могущество. Странник готов потратить часть своего могущества на приобретение этих функций, чтобы в будущем с их помощью овладеть большим могуществом. Негативные функции лишают странника могущества. Странник потратит часть своего могущества на то, чтобы прекратить воздействие таких объектов. Нейтральные функции никаким образом не влияют на странника. Например, голодающие дети Африки обладают исключительно нейтральными функциями, следовательно, существование этих объектов никаким образом не касается странника. Важно при этом помнить, что сами объекты при этом не являются ни позитивными, ни негативными, ни нейтральными. Странник воздерживается от суждений в их адрес. Объект может быть интересен, полезен или необходим, при этом его ценность составляют исключительно его функции, но не присущие объекту свойства.

Мне не важно, каковы люди, окружающие меня в повседневности, — добрые они или злые, щедрые или скупые, умные или глупые и т.д. Ценность для меня представляют только их функции, вернее те их функции, с которыми мне приходится иметь дело. Например, меня совершенно не беспокоит судьба голодающих детей Африки, и если завтра все они умрут, на моей жизни это никаким образом не скажется. Другое дело — люди, обеспечивающие подачу в мой дом тепла и электричества. Они могут быть кем угодно, хоть маньяками-педофилами, мне это не важно, значение имеет только их функция — создание комфортных условий существования для моего тела. Таким образом, в этическом плане людей не существует, есть только их функции. Эти функции могут быть реальными или потенциальными. Человек, который не способен принести мне пользу ни сейчас, ни когда-нибудь в будущем, — это и не человек вовсе, а ничто, которое для меня не существует. Я хочу сказать, что мой компьютер обладает для меня несоизмеримо большей значимостью, чем жизни 99% людей, населяющих Землю.

Теперь несколько слов о так называемом альтруизме. Я хотел бы отметить, что подлинный альтруизм возможен только у существа, не имеющего эго. Альтруизм есть низшая форма эгоизма. Если человек бескорыстно и от чистого сердца помогает другим, то делает он это в первую очередь потому, что это доставляет ему удовольствие. Потому что, если человек помогает ближнему своему не по доброй воле, а по принуждению, то это уже не альтруизм, а завуалированная форма рабства. Итак, альтруисты лицемерят дважды: в первый раз, когда черпают силы из источника эгоизма и во второй раз, когда отрицают это. То, что принято называть альтруизмом, есть не более чем завуалированная форма мазохизма. Вместо альтруизма, как мне кажется, следует говорить об автоматизме, который свойственен многим людям и совершенно не присущ странникам. Если рассматривать взаимодействие двух разумных эгоистов как двухсторонний обмен функциональными особенностями, то автоматизм можно назвать односторонним функционированием, являющимся в своей сути проявлением ущербности личности или же полного отсутствия таковой.

Автоматизм — это неосознанное выполнение заложенных в человека социальных сценариев («скриптов»). «Скрипт» в данном случае — это последовательность команд и/или действий, автоматически исполняемых человеком в заданных условиях. Рассмотрим это на простом примере. Молодой мужчина сидит в метро. В вагон заходит пожилая женщина. Мужчина встает и уступает ей место. В данном конкретном случае ни о каком альтруизме или вежливости не может идти и речи. Просто в голове мужчины сработал усвоенный им в детстве поведенческий «скрипт»: уступи место женщине. При других условиях, например, если бы эта женщина наступила ему на ногу, тот же самый мужчина, не задумываясь, обругал бы ее (это уже другой «скрипт»).

Основой для социальных «скриптов» служат такие понятия как «долг», «честь», «совесть», «стыд», «нравственность», «мораль» и многие другие. Но в действительности никакой нравственности и морали нет — это всего лишь программы, внушенные нам еще в детстве. Вместо этого следует говорить: «скрипт нравственности» и «скрипт морали». Это своего рода психологические ограничители, которые внедряются в формирующуюся личность ребенка и служат в дальнейшем основой для стандартизации и автоматизации его поведения. Автоматический человек в большинстве случаев поступает так, как диктует ему общество. Поле деятельности собственных желаний у него ограничено или вовсе отсутствует. В книге «Бегство от свободы» Э. Фромм отмечает, что «современный человек живет в мире иллюзий и самообмана, будто он знает, что делает и к чему стремится; в то время, как он стремится к тому, к чему должен стремится в соответствии с общепринятыми мерками и понятиями о целях и задачах».

Автоматизм заключается в добровольно-принудительном отказе от собственных целей и желаний во имя вымышленного «блага общества» или «высших ценностей». Человек больше не принадлежит себе — он начинает выполнять один заложенный в него «скрипт» за другим, пока не теряет способность мыслить самостоятельно. Он превращается в безвольную машину, пригодную лишь для исполнения строго определенных функций и обладающую ограниченным набором потребностей, которые ему позволяют иметь. Разумеется, это происходит не со всеми, однако большую часть жизни обычные люди проводят в состоянии автоматизма. Социальный автоматизм — это исполнение чужой воли. Функционализм в странствии — это, напротив, утверждение воли собственной.

Эстетика насилия

Эстетика насилия и смерти также имеет право на существование, да и кто вправе лишить ее этого права? Просто на определенных уровнях развития у человека возникает потребность в эстетическом (то есть в избыточном). Нас уже не удовлетворяют отлично работающие вещи, если они не соответствуют нашим эстетическим запросам. Разумно ли отказываться от покупки телевизора только лишь потому, что он уродливо выглядит, и приобретать за бóльшую цену телевизор с точно такими же техническими характеристиками, но с лучшим дизайном? Мы открываем для себя целый новый мир цветов, звуков, запахов и ощущений, о которых наши предки даже не подозревали. Предельная эстетизация повседневности (Дж. Джойс); человек как художественное произведение (Ф. Ницше); прирост бытия посредством «представления» произведений искусства (Г. Гадамер); конвенциональность искусства как одной из элитарных форм эстетического (Ж. Бодрийар); похороненная в музеях культура и живой изменчивый дизайн, быстрая мода, шоу и зрелища — основа всеобъемлющего кибернетического пространства, виртуальной Касталии, в которую, как в бамбуковую рощу, может удалиться любой мудрец, чтобы «заниматься философией, поэзией и пить вино». Волшебство бесконечных пространств.

Наши эмоции не понимают и не принимают ничьих суждений. Чужим мнением интересуется именно разум, а не эмоции. Эмоция стихийна и самодостаточна, поскольку она буквально не ведает, что творит, если только ею не управляет мелочный злобный разум, распаляемый осознанием собственной ничтожности. К тому же на уровне слов зачастую не делают различия между «разумным эгоизмом» и «эгоизмом разума». Однако «эгоизм разума» означает лишь то, что разум заставляет служить себе все остальные компоненты личности (волю, эмоции, чувства), причем в ущерб им ради собственной выгоды. То есть «эгоизм разума» — это неразумный эгоизм, точнее интеллектуальный эгоцентризм. В противоположность этому разумный эгоизм может прекрасно уживаться с «волевым эгоизмом», «чувственным эгоизмом» или «эмоциональным эгоизмом». Страх перед «эгоизмом эмоций» проистекает из страха перед самим собой («Если мне дать волю, я такого понаделаю…»). Лично я не вижу в эмоциональном эгоизме ничего опасного. Не спорю, разумный эгоизм может пригодиться обычным людям в повседневной жизни, но что такого могут дать люди страннику, чтобы он ради этого начал практиковать «разумный эгоизм» или «контролируемую глупость?» Поддержку и сочувствие? Секс и власть? Искусство и технологии? Сочувствие идиотов отвратительно, а мудреца не обманешь «контролируемой глупостью». Секс с большинством представителей рода человеческого сродни зоофилии, а власть над ними ослабляет хуже наркотиков (власть над людьми как вид разрушительного наркотика). Искусство и технологии — удел избранных, но физики не торгуют атомными бомбами.

Почему эгоизм эмоций не так опасен, как его малюют? Потому что игра чувств и эмоций, осознанная именно в качестве игры, то есть примитивного лицедейства, потребность в котором возникла в результате воспитания, лишается своей безусловной власти над человеческой личностью. Опасна неосознанная игра в эмоции.

Почему-то априори предполагается, что каждый человек должен испытывать сильные негативные эмоции (страдание, ярость), если на его глазах убивают, например, его отца. Это вроде как записано в подсознании. Однако существуют народы, в которых людей с детства приучают воспринимать смерть как вполне естественное и прекрасное событие перехода из «этой» жизни в «иную». И там смерть вызывает у людей не страх и безудержные рыдания, а смех: «Моего отца убили? Прикольно!». Эмоции, которые считаются «естественными» (тревога, страх), на самом деле сформированы в нас посредством воспитания, и если бы мы росли в ином культурном окружении, они были бы совершенно другими. Получается, что присущий каждому набор эмоциональных реакций — это игра случая. Игра! Эмоции остаются серьезной проблемой только до тех пор, пока их воспринимают всерьез. Несерьезное же отношение к игре разрушает ее, превращая ее в спектакль — игру на публику. Разум включается позднее, вклиниваясь между раздражителем и реакцией в качестве санкционирующей инстанции. Однако, выбирая реагировать нам на раздражитель (например, удар по лицу) или нет, мы вовсе не освобождаемся от власти эмоций. «Контроль — это не управление» (Д. Коупленд). А управление — это еще не свобода. Свобода от эмоций приходит через осознание каждой эмоциональной реакции как игрового действия, вроде хода шахматной фигуры. Человек, который сделал свой ход (скажем, ударил меня), пригласил меня тем самым к игре, однако подобное приглашение не влечет за собой автоматического моего согласия и ответного хода (ответного удара). Кроме того, мое согласие вступить в игру вовсе не означает, что я собираюсь играть именно в ту игру, которую мне пытаются навязать (обмен ударами с целью выяснить, кто сильнее и, следовательно, правее). Я, скажем, могу сыграть в игру «вырви глаз противнику». Или вовсе отказаться от предложенной партии. В любом случае, я не понимаю, каким образом эмоции могут воздействовать на принятие решений, если они вторичны по отношению к игровой ситуации, наполовину созданной самим фактом моего присутствия в тех или иных обстоятельствах? Выражение «вывести из себя» я склонен принимать как пример неудачного литературного штампа, а не описание реальной ситуации. Я никогда не верил в то, что люди могут злиться всерьез, а не актерствовать с целью поддержания избранного стиля поведения, вроде «крутого парня», «строгого родителя», «ревнивой девушки». Отсюда мое иррациональное убеждение, что всякая драка, в том числе и с летальным исходом, — это всего лишь игра актеров-самоучек, то есть эстетическая акция, происходящая в определенных декорациях и в присутствии зрителей, сопереживающих внутренней драме того или иного героя.

Взаимовыгодный обмен

Рассмотрим вопрос о взаимодействии странников с различными людьми в их повседневной деятельности. Разобьем проблему на три части:

1) обмен с низшими (слабыми) индивидами;

2) обмен с высшими (сильными) индивидами;

3) обмен между равными (странниками).

Обмен с низшими существами не возможен в принципе ни как взаимовыгодное сотрудничество, ни как обман. Мы не вступаем в сотрудничество с коровами, чтобы обменять сено на молоко и не обманываем их, мы просто используем коров в своих целях как один из возможных инструментов. Взаимозаменяемость коров лишает каждую из них определенной ценности для нас. Нам все равно, молоко какой коровы мы пьем, главное, чтобы оно было вкусным и питательным, иными словами, чтобы его свойства отвечали нашим потребностям. Точно также странник использует людей, уступающих ему в интеллектуальном и эмоциональном развитии, скармливая им мораль, альтруизм и гуманизм и получая от них полезный продукт в виде товаров и услуг. Используя низших существ, странник заставляет их время работать на себя и за себя. Деньги — это не только всеобщий эквивалент стоимости, но и конкретное выражение потраченных на работу человеческих жизней. Обогащенная чужим временем жизнь странника становится более насыщенной. Жизнь странника дороже денег, в которые он может конвертировать все свое время, поскольку современная цивилизация производит весьма ограниченное количество материальных ценностей, которые необходимы страннику (например Интернет).

Имеет ли значение численное преимущество низших? Обычно в качестве ответа на этот вопрос приводят банальный пример по затоптанного отарой овец волка (где, кстати, это несчастное животное?). Однако подобное понимание места странника в обществе кажется мне довольно примитивным. По этому поводу принято говорить, что странник находится в стороне от общества. Если продолжать аналогию с животным миром, то лично я отказываюсь вообразить такую ситуацию, в которой отара овец смогла бы затоптать не волка, но орла. В данном случае качественное превосходство (странствие — это крылья) перевешивает любое количественное (по четыре копыта на брата). Это, между прочем, еще и ответ на вопрос, как отличить настоящего странника от обывателя. Как отличить орла от возомнившей себя орлом овцы? По полету. Орел, который учит овец летать, — смешон, но еще смешнее овца, пытающаяся взлететь.

Итак, если в отношении с низшими возможна только эксплуатация, а не взаимовыгодное сотрудничество, то из этого можно сделать логический вывод, что более развитые существа точно таким же образом будут использовать странников, оплачивая их бытие фальшивой монетой. Но может ли кто-нибудь мне сказать, кто сейчас в мире стоит на более высокой ступени развития, чем странники? Если такие существа живут на Земле, то они не спешат налаживать с нами контакт, точно также как люди не вступают в философские дискуссии с коровами. Анонимная власть, о которой писал в свое время Э. Фромм, может иметь совсем иной источник, нежели он полагал.

В рассмотрении отношения странников и высших индивидов я намеренно обошел социальную иерархию, поскольку странствие не встроено в структуру общества и не может давать странникам никакого общественного статуса. Высших людей бесполезно искать на вершине социальной иерархии, да и кого мы там обнаружим? Потомки европейских аристократов работают экскурсоводами в замках, принадлежавших их предкам. Билл Гейтс, по-прежнему богатейший человек на планете, похож повадками на провинциального школьного учителя. Философы насмерть напуганы политкорректностью. Сбылось предсказание ницшевского Заратустры о том, что не останется пастухов, и будет одно лишь стадо. Современное общество — это общество сферы услуг, и, если вы помните, английское слово service (служба) происходит от латинского servus, то есть раб. Таким образом, общество потребления — это не в последнюю очередь общество слуг (рабов). Знаем ли мы точно, кто в этом доме хозяин?

Возможно ли взаимовыгодный обмен между странниками? Прежде всего, следует определить предмет и сферу подобного обмена. Предметами обмена могут стать: недоступная для непосвященных информация, помощь в проведении различных акций и перфомансов, поддержка существующих дискурсов о странствии и генерация новых и т.п. Сферой сотрудничества в данном случае будет непосредственно странствие, возникающий в процессе взаимодействия странников. Правда тут возникает вопрос о равенстве между самими странниками. Странники не равны не только как целостные личности, поскольку они слишком непохожи друг на друга, но и как совокупности составляющих их физических и психических процессов, поскольку каждый процесс, взятый в отдельности и подвергнутый сравнению с другим похожим процессом, происходящем в другой личности, будет отличаться от него уникальным, одному только ему присущим набором свойств. Итак, с одной стороны, странники не равны как данность, следовательно, любое взаимовыгодное сотрудничество между ними всегда будет компромиссом, то есть рядом уступок, в которых каждый индивид теряет часть себя, мешающую установлению взаимопонимания. Практическая польза от подобного сотрудничества обесценивается большими издержками.

С другой стороны, странники равны как потенциальности, потому что каждый странник потенциально способен воплотить в себе все, на что способен человек. Вследствие этого, отношения между странниками лежат по ту сторону выгоды и ущерба. Что можно отнять и что можно дать тому, кто потенциально может стать всем? Поясню это на конкретном примере. В процессе чтения какого-либо текста я извлекаю из него для себя полезную информацию, однако при этом автор данного текста не получает ничего от меня взамен. Было ли со стороны автора-странника написание подобного текста результатом альтруистических устремлений? Стал бы странник тратить время и силы на предприятие, не сулящее никаких выгод? Нет. Я вижу здесь великолепно описанный Ницше некоторый «избыток полноты и мощи» и, быть может, тщательно замаскированный избыток иронии по отношению к людям, к странникам и к самому себе.

Качества существования

Сила. Расхожая фраза о том, что человек — это часть Вселенной, проскальзывает мимо сознания большинства людей. Хотя, на мой взгляд, им следовало бы задаться вопросом: «Похож ли человек, каким его пытаются представить священники и гуманисты, на Вселенную, открытую нашему взору?» Что значит «быть частью мира» и каков этот мир? Первым качеством мира я называю силу. Мир бесконечно силен, в нем содержится вся энергия, как актуальная, так и потенциальная. Он творит из себя звезды и галактики, жизнь во всем ее многообразии и разум, способный осознать эту жизнь и Вселенную. Это сила созидания, развития и разрушения. Странник старается в полной мере осознать в себе эти силы и использовать их себе во благо. Также странник является силой сам по себе, одной из множества других. Странник занимается тем, что изменяет мир в себе и себя в мире. Он ежесекундно творит себя, развивает и разрушает, чтобы в следующий миг вновь сотворить. Это бесконечная эволюция личности, начало которой сокрыто во мраке, а конец теряется во тьме. Странник не отрицает никакую из сил, имеющихся в его распоряжении. Он пользуется ими всеми по мере необходимости и своих способностей. Странник не только умеет пользоваться своей силой, но и использовать в случае необходимости иные, более могущественные силы. Влияние странника на окружающий мир растет вместе с развитием его способностей. Границ для этого роста не существует.

Счастье. Счастьем называют естественное гармоничное равновесие личности. Соответственно когда человеку кажется, что это равновесие нарушено, он мнит себя несчастным. В действительности подобное равновесие невозможно нарушить, поскольку это привело бы к необратимой цепной реакции, способной обрушить Вселенную в Хаос. Мир счастлив, и в этом заключается его второе качество. Вместе с миром счастлив и странник. Он просто не знает состояния, названного невежественными людьми «несчастьем». Счастье — естественная среда обитания странника. Он счастлив, потому что знает об этом, люди вокруг него счастливы, однако им это неведомо, Вселенная также счастлива в своем гармоничном развитии. Мнимое несчастье происходит от недостатка самопонимания. Люди мечутся, чего-то ищут, но не находят, или находят, но не то, что им бы хотелось, потом выясняется, что хочется им совсем другого, и так до бесконечности. Странник четко и недвусмысленно определяет свою цель, причины, по которым он ее определил, следствия ее достижения и необходимые средства. Странник всегда знает, что он делает и зачем это ему нужно, но не всегда осознает это знание в полной мере. Он не проводит свою жизнь в погоне за химерами, его цели достижимы и приятны ему. Если он достиг намеченной цели, он счастлив этим. Если по каким-то причинам он не смог этого сделать, он счастлив от того, что увидел границы своих возможностей и теперь может попытаться их преодолеть.

Свобода. Свобода — третье качества мира, без которого он просто не смог бы существовать и развиваться. Свобода (или случайность в синергетической парадигме) является необходимым условием для протекания всех процессов во Вселенной, без нее никакое движение невозможно. Несвобода — трагическое порождение человеческой фантазии. Она происходит из отрицания человеком самого себя. Несвобода невозможна в принципе, она является частным, мнимым в своей сути проявлением свободы, пугающей обывателя своей безграничностью и безразличием к нему, мнящему себя пупом Вселенной. Странник свободен до такой степени, что само слово «свобода» теряет для него всякий смысл. Странник не мыслит себя в «несвободе», в отличие от многих других. Дело в том, что людям нравится быть «несвободными», поскольку это снимает с них всякую ответственность выбора и необходимость жить своим умом. Людям нравится быть рабами и жертвами, поэтому странник не причисляет себя к людям-рабам, людям-слугам, людям-овцам, людям-жертвам.

Человечество постоянно сражается с окружающим миром, пытаясь лишить мир (природу, животных) присущего им свободного права существовать и развиваться. Свобода странника гармонично сочетается со свободой Вселенной и наоборот. Они дополняют и развивают друг друга. У них нет поводов для войн и упреков. Поэтому странник не воин. Ему незачем и не с кем сражаться. Ему нечего терять, кроме себя, а украсть его у него самого же не сможет никто.

Совершенство. Мир совершенен и человек совершенен. Странник понимает и признает это. Он допускает существование негармоничного, однако для странника нет ничего несовершенного. Все совершенно само по себе и само в себе. Совершенство — это мандат на существование. Несовершенная вещь не способна существовать, ибо она исчезнет в силу своего несовершенства в то же мгновение, когда возникнет в нашем мире. Человек изобрел несовершенство, чтобы оправдать себя, свою лень и ничтожность. Странник совершенен. Все, что он делает, — совершенно. Все, что происходит с ним, — совершенно. Его окружает и пронизывает совершенство, и сам он пронзает мир совершенством своей мысли.

Люди совершенны независимо от того, признают они это или нет. При этом их мнимое несовершенство также совершенно. Всякое рождение и смерть не просто совершенны, но и могут являться произведениями искусства. И всякая ошибка, вернее то, что мы принимаем за ошибку вследствие ограниченности нашего ума, происходит из совершенства. Мир совершенен для нас, а мы — для мира. Красота, уродство, справедливость, несправедливость, правильность и неправильность — совершенные фантазии нашего совершенного ума, не имеющие к совершенной реальности никакого отношения. Странник стремится к гармонии совершенного существования, которое целиком и полностью зависит от самого странника. Вернее странник гармонизирует себя, чтобы преодолеть мнимое несовершенство в себе и познать совершенство этого мира. Он очищается от противоречий и несуразностей, и Вселенная предстает перед ним во всем своем совершенном великолепии.

Смерть. Все рождается и умирает, и странник, как бы ему порой не хотелось жить вечно, не исключение из этого правила. Хотя в действительности это не совсем так. Под «жизнью» принято понимать биологическое существование, заключающее в себе осуществление трех основных функций: питание, испражнение и размножение. В этом смысле странник не вечен, его бессмертие, истинное бессмертие заключается в другом. Человечество определило пять видов «бессмертия»: во-первых, бессмертие в генах потомков, во-вторых, замораживание тела для последующего оживления, в-третьих, потустороннее бессмертие в загробной жизни или реинкарнации, в-четвертых, бессмертие в своих творениях, произведениях искусства, в-пятых, бессмертие через медитацию и уход в нирвану. Следует признать, что ни один из этих видов бессмертия не пригоден для странника, потому что все они подразумевают игру по чужим правилам. Бессмертие странника заключается в том, что он стремится достигнуть такого уровня существования, когда начинается игра по его правилам. Бессмертие может уместиться в одно мгновение или растянуться во времени до бесконечности. В любом случае, никому, кроме странника, оно не подойдет. Это внутреннее бессмертие цельной самодостаточной личности, которая просто не может и, следовательно, будет существовать до тех пор, пока имеет для этого возможности и желание. В этом бессмертии странник и Вселенная неотделимы друг от друга. Они едины, и время перестает властвовать над ними, становясь их неотъемлемой частью.