Новый адрес страницы:
https://tannarh.wordpress.com/2007/09/03/превращения/
 

Боль

Страннику больно, страннику очень больно… Он источник вселенской боли… Проливной дождь размывает его тело… Жар и агония… Безумные слова в голове… Кто-то говорит с ним на непонятном языке, древнем языке странников… Это воспаление разума… Это вода с небес, превратившая дорогу в реку грязи, в море грязи, в целый океан грязи… Безбрежный, безграничный… Грязь поднимается по ногам, облепляет тело, заползает в мозг… странник понял, что лежит на дороге, и капли изо всех сил бьют его по закрытым векам… Боль разбивает глаза на тысячи острых осколков, пронзающих мозг — ком грязи, притаившийся в черепе… Приют безумия… Приют снов… Приют смерти… Его мучает жажда, жажда тишины и покоя… Но сердце продолжает упорно перекачивать боль по венам, толкая его к пропасти, из которой нет возврата… Последний шаг во тьму… Последнее мгновение… Близко, совсем близко… Можно дотянуться рукой, если бы руки его слушались… Взгляд в бездну… Взгляд из бездны… Ты падаешь вниз, а мир обрушивается на тебя, погребая под своими обломками… Чьи-то вопли… Насмешка и презрение… Обещание вернуться с победой… Ложь во благо… Последний приют… Дом и руины… Ветер и дождь… Прах и пепел… Его тело страдает, его тело превратилось в само страдание, ожившего бога, повелителя боли… Где все эти богоборцы?.. Убейте, убейте его!.. Почему вас нет, когда вы больше всего нужны?! Где вы прячетесь, в каких вонючих норах дрожите вы от страха?! Легко убивать придуманных богов?! Попробуйте убить настоящего! Попробуйте убить Бога Страданий, валяющегося в грязи! Он беззащитен, так чего же вы медлите? Несите ножи и веревки, камни и палки, издевайтесь над ним, пинайте его, бейте… Больнее уже не будет… Он — величайшая боль из сотворенных человеком, укор придумавшим богов… Или вы боитесь?! Боитесь прикоснуться к нему, боитесь заразиться этой болью, боитесь упасть рядом с ним, чтобы ледяные капли вбивали ваши глаза в сочную мякоть ваших розовых гладких мозгов?! Отвечайте! Отвечайте!! Отвечайте!!! Никого нет… Никто не пришел на его зов… Адская боль пожирает его тело… Адская боль… Райская боль… Боль человеческая… В его суставах скребется толченое стекло, в его мышцах плещется кислота, в его мыслях царит ОНА… Боль… страннику кажется, что капли пробивают его тело насквозь… Это пули летят с небес… Бог наконец-то очнулся от наркотических видений, взялся за пулемет и теперь поливает его свинцом… Но он по-прежнему жив… Он знает это, потому что мертвые не могут так страдать… Или же он умер и теперь пребывает в обещанном аду, где ему будет дарована вечность… Целая вечность страданий… Целая вечность боли… Вечность сама по себе… Слава тебе, бог мертвецов… Твои ноги не замараны этой грязью, Твое сердце не ведает боли, в нем только любовь, только Любовь… Ты любишь всех нас, как пули любят плоть, проходя сквозь нее, как любит насильник жертву, как любит болезнь тело… Да, Ты последовал своему же завету, и возлюбил ближних как самого себя… Через распятие, через крест и гвозди… Мы будем молиться тебе , пока не сотрем языки… Возликуй, распятый вор, укравший столько человеческих душ… Безумная мечта мазохиста… Обезьяний божок… странник распят дождем на грязи… Каждый вздох — это боль… Каждый выдох — смерть… Орел жизни уселся ему на грудь и терзает его своим клювом… Сгинь, проклятая птица!.. Изыди… «Никогда!» — кричит орел и превращается в ворона… Так вот какое твое истинное обличие, орел жизни… Ты ворон!.. Ты выклевываешь глаза, ослепляя… Улетай прочь и передай тем, кто тебя послал, чтобы они подавились своими дарами… Жизнью и смертью… Есть только боль… Вселенная состоит из одной только боли… странник слышал вопли электронов, разрываемых центробежной силой… Он чувствовал страдания столкнувшихся атомов… Вопли распадающихся молекул… Адские муки песчинок… Гулкая боль планет… Агония сталкивающихся галактик… Мир, полный боли… Мир сотворенный болью… Ничего кроме боли… Все вокруг… Лед и огонь… Свет и Тьма… Гром и Молния… Вдох и выдох… Боль… Только боль… И вся она собрана здесь, под кожей… Мегатонны боли, готовые взорваться в любую минуту… Нарастающее изнутри давление, от которого лопается кожа… странник кашляет кровью… Он думает кровью… Вода размывает кровь, и все обращается в грязь… Вода, кровь, грязь… Одно целое… Объедки… Сколько еще?.. Это путь… Грязь… Здесь никто не придет на помощь… Воспаление, гной… Он один на дороги, в грязи… Глупая смерть… Зачем?.. За что?.. Будь проклят… Старик… Ты все знал… Будь ты проклят! Ты знал, что это дорога в Ад… Надо вернуться и убить тебя… Распять… Жажда раздирает горло острыми когтями… странник открывает рот, но капли дождя пролетают мимо… Он не… Приподнимается, переворачивается… Перед ним лужа, он пьет из нее, чувствует, как песок скрипит на зубах… Брызги от капель попадают ему в лицо… Его тут же рвет… Сгусток боли вырывается из его желудка и, разрывая пищевод, устремляется наружу… Кровяные сгустки души… Пища богов… Кто он?.. Грязь… Где он?.. Грязь… До самого горизонта и дальше… странник снова пьет… Переворачивается обратно на спину… Теперь если приступ рвоты повторится, он попросту захлебнется… Хорошо… Давно пора… Захлебнуться рвотой… Лучшая смерть для такого как он… Но желудок успокоился, даже боль ушла из него… Его одежда насквозь пропиталась водой и грязью… Но ему все равно жарко, его тело пылает… Не хватает воздуха… Скрюченными пальцами он пытается разорвать футболку на груди… Слишком слаб… Удушье придет ему сил… Ткань трещит, рвется… Первые капли падают на кожу, неся прохладу… Разрывает футболку до конца… Придерживая воротник куртки левой рукой, вынимает правую руку из рукава… Затем левую… Сползает с одежды в грязь… Холод немного успокаивает боль… Целую вечность пытается расстегнуть ремень… Наконец ему это удается… Стягивает джинсы… Мешают кроссовки… Подтягивает ноги и развязывает шнурки… Снимает обувь вместе с носками… Джинсы, трусы… К черту!.. Дождь самозабвенно поливает его, смывая грязь и боль… Наконец-то боль уходит, покидает это измученное тело… Растворяется в грязи… Жар спадает… Мысли перестают путаться… Дольше всего боль оставалась в сердце, но и оно постепенно очистилось… странник начал замерзать… Сначала кончики пальцев, потом ладони и ступни… Вскоре весь он дрожал… Грязь казалась теплой… Она защищала от дождя и ветра… Извиваясь всем телом точно змея он попытался забраться поглубже в грязь… Ему это удалось… Вскоре он скрылся под слоем грязи, чувствуя, как тепло возвращается в его тело… Ему было хорошо… Он безумно устал… Хотелось спать… Глаза закрылись сами собой… Он заснул… Без снов… Без надежды проснуться…

Прорыв

Это была тьма, никогда не знавшая света. Твердая тьма, основательная, как само мироздание. Двигаться в этой тьме было трудно, однако стоять на месте, выдерживая сильное давление на плечи и спину было еще труднее. Приходилось двигаться вперед просто для того, чтобы оставаться в живых. Оставаться в живых — это очень важно. Иногда тьма перед ним становилось совершенно непроницаемой, и ему приходилось подолгу искать обходной путь. В конце концов, путь отыскивался, и его продвижение вперед продолжалось с прежней скоростью. Иногда он чувствовал, что во тьме рядом с ним кто-то есть. Он слышал чье-то дыхание и кряхтение, словно незнакомец пытался догнать его, но не поспевал. Его это особо не беспокоило, он знал, что сумеет постоять за себя. Постепенно тьма становилась все более податливой, разгребать ее было одно сплошное удовольствие. Он устремился вперед, и преследователь мгновенно отстал. Впрочем, он по-прежнему был готов к нападению. Так, на всякий случай. Мало ли что. Вязкая тьма расступалась перед ним, чтобы тут же сомкнуться за его спиной с противным чавкающим звуком. Несколько раз он останавливался и прислушивался. Ничего. Он остался один во тьме. Его это радовало, быть одному — это хорошо и приятно. Никто не подкрадется сзади и не нападет. Улыбаясь, он продолжал свой путь, пока неожиданно тьма не исчезла…

Он барахтался в подвешенном состоянии, пытаясь отыскать опору, и не мог. Все вокруг очень быстро менялось. Где-то вдалеке мерцало призрачное сияние. Поддавшись любопытству, он направился в сторону этого мерцания, загребая руками вязкую субстанцию, в которой оказался, и отталкиваясь от нее ногами. Вокруг него двигались странные создания, какие-то тени и призраки. На него они не нападали, однако он слышал иногда звуки их возни. Постепенно свет становился все ярче и ярче. Ему было очень интересно, что это такое? Постепенно он начал различать окружающее его пространство. Оно было огромно, быть может даже бесконечно. Внизу была тьма, а наверху свет. Между ними пребывало великое множество существ, которые суетились, носились друг за другом, прятались, ели, куда-то двигались с важным видом, или наоборот были совершенно неподвижны. Никто не обращал на него внимания, все были заняты исключительно собой. Чем ближе он был к свету, тем теплее становилось вокруг. Он чувствовал себя великолепно. Так хорошо ему не было уже очень и очень давно. Свет притягивал его к себе словно магнит, и он уже не мог остановиться, даже если бы захотел. Его несло к теплому свету, и ничто больше не имело значения. В голове не было никаких мыслей. Вперед, только вперед. Он приближался. Он ликовал. И свет принял его…

Свет был повсюду. Это был целый, залитый светом сверху до низу. Он выбрался на поверхность воды и грелся в лучах Светила. Источник света и тепла находился высоко-высоко в океане синевы. Мимо него пролетали белые пушистые хлопья и какие-то существа. Оказавшись на берегу, он, прежде всего, огляделся по сторонам. Повсюду была жизнь. Она росла из земли, порхала в воздухе, прыгала по деревьям. Все было красиво и удивительно. Ему захотелось тоже расти, порхать и прыгать. Но прежде нужно было набраться сил. Он схватил пролетавшего мимо жука и сунул его в рот. Жук ему не понравился. Тогда он нагнулся и сорвал несколько травинок. Трава была вкуснее жука, однако и ее пришлось выплюнуть. Ему требовалось нечто иное, похожее на него самого. Тогда он двинулся в лес и через несколько минут заметил животное, с аппетитом поедающее траву. Заметив его оно попыталось убежать, однако он схватил животное, повалил на землю и перегрыз ему глотку. Утолив голод, он пошел дальше, с восхищением глядя на открывающиеся ему красоты мира. Однако этот мир был не только красив, но и опасен. Какое-то животное напало на него, и быть ему съеденным, если бы он не забрался на одно из деревьев. Впрочем, на дереве росли вкусные плоды, и он не спешил спускаться…

На деревьях не было хищников, но и дичь попадалась слишком мелкая. Приходилось ловить по десять-пятнадцать штук, чтобы насытиться. Впрочем, он довольно быстро освоился и вскоре не мог представить, как он раньше мог ходить по земле. Деревья давали ему все: жилье, пищу, защиту от непогоды. В иных условиях он себя просто не мыслил. Никто ему не надоедал, в округе все его боялись и разбегались при его появлении. Жизнь была удивительна и прекрасна, если бы не птицы. Они летали, где хотели, вызывая у него приступы зависти. Ему тоже хотелось летать, однако все попытки последовать примеру птиц закончились весьма болезненными падениями. Птицы бесили его и раздражали. Одно время он даже объявил им войну и начал сбивать их палками и орехами. Вскоре он понял всю бессмысленность подобного занятия и загрустил. Ему хотелось научиться летать, но он не знал как это сделать. Целыми днями он сидел и смотрел на солнце, а по ночам — на Луну, и мечтал полететь к ним. Птицы продолжали летать, где им вздумается, а он смотрел на них и скрипел от злости зубами. Так продолжалось довольно долго, пока однажды, во время охоты, он не поскользнулся на ветке и не свалился вниз. Но вместо того, чтобы грохнуться о землю, он завис в воздухе…

Он воспарил над верхушками деревьев и закружился, не веря своему счастью. Вся ненависть к птицам мгновенно улетучилась. Он любил весь мир! Он поднимался все выше и выше. Под ним простирался весь мир. Лес, проходящая сквозь него идеально прямая дорога, озера, скалы и горы у самого горизонта — высоченные пики, вершины которых, казалось, пронзали небо насквозь. Восходящие потоки несли его к облакам, и вскоре он попал в одно из них. Влажный туман вокруг, чьи-то удивленные лица и снова свет. Пролетев облако насквозь, он оказался над ним и увидел маленькие фигурки, порхающие над поверхностью облака. Подъем продолжался. Солнце манило его, тянуло к себе, и он не мог не подчиниться этому зову. Прижав руки к бокам, он с удвоенной силой устремился вверх. Вокруг царил невероятный холод. Солнце нависало над ним, огромное, слепящее Око. Ему казалось, что он различает даже зрачок и роговицу солнечного Глаза. Мир под ним превратился в плоский диск, над которым плыли облака, впереди было только небо и солнце, похожее на Глаз. Он смотрел на него, и ему казалось, что солнце наблюдает за ним. Он почувствовал, что Великое Око небес пристально его разглядывает. Это был тяжелый взгляд, чуть было не сбросивший его с небес обратно на землю. А потом солнечный глаз моргнул…

Ярость

…моргнул раз, другой. …мысли путались, скручивались, распадались. …холод и жар слились в черепе. …мозг растворялся в бесконечности иллюзорного мира. …странные мысли, воспоминания. …было с ним? …не с ним? …он? …кто? …ему вспомнились как минимум четыре прожитые жизни, и он готов был поклясться, что каждая из них истинная. …поклясться-покаяться? …покататься? …прожить еще одну? …пятую. …пятая жизнь в пентаграмме жизней. …последняя. …первая. …кто знает? …не он. …он растворяется в. …нигде. … в ничто. …в никогда. …в никто. …в глотке мира, сокращающейся от спазмов. …голод. …мир голоден. …чем его можно накормить? …какую пищу он примет? …мир порождает и пожирает. …сам по себе, сам в себе, он в мире, мир в нем. …кто кого ест? …мозг поедает личность. …это распад. …это пустота. …это смерть. …не существует. …смерть иллюзорна. …страх иллюзорен. …жизнь иллюзорна. …мир давит, это фосфены. …кто остановит круговорот Вселенной? …это бессмысленное бесконечное из-себя-творение и в-себя-разрушение? …у кого хватит смелости и сил? …ты, о человек? …нет? …боишься, слаб, ничтожен? …кто тебе сказал такую чушь? …кому пришла в голову подобная мысль? …мысли продолжали бешеную пляску. …по дороге. …звезды. …звезды были нарисованы на стенах в комнате, где. …где он убил подлую тварь. …мечту. …и звезды. …звезды на мече. …зачем ему меч? …не самурай. …не воин. …ни к чему. …мечи нужны, чтобы разрубать. …не врагов. …это игры для мальчишек. …враги. …у него не может быть врагов. …он слишком далеко от всех, кто. …кто может себя так называть. …нет, мечи нужны, чтобы. …чтобы. …разрубать гордиевы узлы. …которыми одаривают нас родные и друзья. …они вяжут нас, вяжут, затягивают покрепче узлы. …узлы необходимо разрубить. …для этого необходим меч. …алмазный меч. …или нечто мощнее. …гораздо мощнее. …да, он знал, что ему было нужно. …разрубить все узлы и тех, кто его связал. …немедленно. …всех до одного. …и родителей и друзей. …и случайных знакомых. …и тех, кто брал у него в долг, но не. …не отдавал. …он всегда отдавал долги. …и тех, кто лгал ему, и лгал о нем. … и тех, кто помнил о нем, и тех, кто успел забыть. …нужно найти их. …всех. …нужно найти меч. …проклятье. …прокл я тые, пр о клятые души. …мелочные твари. …пауки, плетущие паутину. …он был словно муха. …муха в паутине, муха в янтаре. …связанный прочнейшими веревками, которые. …которые невозможно распутать. …даже будь он психологом, одним из этих современных жрецов, свято. …свято верящих в своих пророков, сказавших: «Вот разум человека. Да будет он разделен так и так. Аминь!» …психологи играют в «ножички» на поверхности воды, человеческая личность переливается через край ведра. …ведро? …нет. …ночной горшок! …ночной горшок каждой личности переполнен, а психологи и психиатры с умным видом копаются в его содержимом и полагают, будто поймали бога за бороду. …столько пауков на одну муху. …столько голодных глаз. …столько голодных лап. …столько голодных мыслей. …все это они, их жажда, их безумие, их проклятие, их страх, их бог, их смерть, их дерьмо. …темный океан лиц нависает над ним, грозя смыть, раздавить, расплющить, а у него нет никакого оружия, кроме своего крошечного «Я». …океан не режут. …не бьют. …океан выжигают световыми мечами. …до дна. …до самого дна, где дохлые акулы лежат на могиле Фрейда. …основатель последней религии. …последний гвоздь в гроб человечества, отравленного лживыми мифами. …лживые мифы, будто. …откуда им знать?! …лживые мифы о том. …кто им сказал?! …лживые мифы, что. …человек слаб. …это ложь! …человек несвободен. …это ложь! …человек несовершенен. …это ложь! …человек несчастлив. …это ложь! …человек смертен. …и это ложь! …все это невероятная, абсолютная ложь! …от начала и до конца. …кто-нибудь. …кто-нибудь может ему объяснить, как. …как всемогущая, абсолютно свободная, совершенная, счастливая, бессмертная Природа умудрилась сотворить слабого, несвободного, несчастливого, несовершенного, смертного человека? …или она ваяла людей с похмелья, а? …кто ответит? …ау, я не вижу ваших губ! …лживые священники, мерзавцы, ненавижу, задурили всем головы. …затуманили мысли. …запудрили мозги. …навешали вагон лапши на уши. …мрази, ублюдки. …топтать их всех! …без пощады! …чтобы знали. …знали силу Человека. …знали свободу Человека. …знали совершенство Человека. …знали бессмертие Человека. …вырвать языки всем тем, кто посмеет возразить! …отрезать. …нужен меч. …рубить узлы и отрезать языки. …во славу Человека. …и Грядущего. …небесные скитальцы. …стремясь в неизведанное, они умирают в Раю. …связанные. …попутчики и ловушки. …пять. …не распутывать. …разрубать. …до черной маски. …черная маска черного учителя. …черный учитель. …безумные огоньки. …болото. …путешествие ради уничтожения. …нет, все не так! …да будет иначе. …уничтожающие да будут уничтожены сами! …желающие убивать во имя добра и справедливости да будут убиты добром и справедливостью! …подающие да подавятся подаянием! …кроткие да захлебнутся в нечистотах кротости! …жалеющие себя да будут посажены на колья жалости! …идущий к тебе со святостью в сердце пусть идет от тебя со святостью в глотке! …призывающий тебя к покорности да покорится воле твоей! …смеющийся от счастья да научится смеяться от боли! …стращающие адом загробным да познают ад земной! …преклоняющие колени да будут обезножены! …уродующие собственных детей да будут изуродованы сами! …всякий храм веры да станет храмом боли! …мнящий себя сильным да свернет себе шею! …мнящий себя праведным да ужаснется своим порокам! …мнящий себя спасителем да не будет спасен! …освящающий воду да захлебнется! …молящийся да онемеет! …восхищающийся собой да ослепнет! …исповедующийся да будет высмеян! …благословляющая рука да будет оплевана! …всякий покаявшийся да будет обращен в рабство! …всякий смиренный да встанет вместо мула! …всякий судящий от имени бога да будет осужден мечом и по праву меча! …ибо человек силен, как сильна Вселенная, его породившая. …ибо человек свободен, как свободна Вселенная, его породившая. …ибо человек совершенен, как совершенна Вселенная, его породившая. …ибо человек счастлив, как счастлива Вселенная его породившая. …ибо человек бессмертен, как Вселенная, его породившая. …а кто не желает слушать да сожрет свои уши!

Воссоединение

С некоторых пор странник перестал спать. Мир постепенно терял привычные очертания. Солнце всходило на севере, а садилось на востоке. Иногда солнечный свет задерживался на несколько часов, после того как само светило уже скрылось за горизонтом. Некоторые облака опускались к самой земле, неся с собой туман и сырость. На пути ему встречались ходящие деревья и животные, растущие из земли. Бабочки извинялись, прежде чем сесть на цветок, а пчелы наоборот грубили. Брошенные камни не всегда летели вниз. Случалось, что капли дождя поднимались из озер в небо. Бывало, что животные сами бросались на выставленный нож, а однажды он видел, как три лани загрызли тигра. Свет и звук распространялись таким причудливым образом, что не всегда удавалось определить их источники. Молния могла возникнуть посреди ясного неба, а гром — зазвучать из земли. Птицы летали в небе против всяких законов физики, иногда даже со сложенными крыльями. Звезды двигались по небу на манер светлячков, а Луна порой растягивалась от горизонта и до горизонта. От огня становилось холодно, пару раз разожженный костер растекался лужей пламени, замораживая все вокруг. Проходя мимо некоторых деревьев, странник видел, как подымается и опускается кора на стволах, и слышал их размеренное дыхание. Ветер мог внезапно окраситься в какой-нибудь цвет или принести давно забытую мелодию.

Только дорога оставалась неизменной. Она рассекала мир надвое и терялась среди звезд. Что бы ни происходило вокруг, на дорогу это не оказывало никакого влияния. Дорога не менялась. Когда мир ненадолго стал черно-белым, она сохранила свой желтоватый оттенок. Когда грозовые тучи неслись по полям, сметая все на своем пути и разбрасывая в стороны водяные молнии, ни одна из них не осмелилась проплыть над дорогой странника. Когда в лесу на него попытались напасть несколько дикарей, вооруженных заточенными на манер кольев крестами, дорога поглотила их вместе с их жалкими деревяшками. Другие животные так же опасались нападать на него, пока он был на дороге.

Чувства странника пребывали в полнейшем расстройстве. Он мог смеяться целый день, не имея для того никакой видимой причины, или наоборот проплакать всю ночь, так и не заснув. Облака то радовали его, то бесили необычайно, то снова веселили. Он завидовал то звездам, то дорожной пыли. Растоптав однажды нечаянно цветок, чуть было не умер от горя, а на следующий день выжег целую поляну таких же цветов. Случалось, что ему было лень куда-то идти, и он целый день валялся на обочине, задумчиво жуя травинку. В другой раз он бежал три дня и три ночи без отдыха. У него вызывало панику отсутствие птиц в небе или наоборот чрезмерное их количество. Иногда он жалел раненых животных, иногда с огромным удовольствием добивал. странник мог убить быстро или растянуть удовольствие на несколько часов. Будущее то страшило его, то вызывало любопытство. Он выходил один против тигра или же бежал от кролика, напугавшего его до полусмерти. Туман вызывал у него смесь тревоги и апатии.

Однажды странник безумно влюбился в облако и шел за ним целый день, пока оно не растаяло. Бывало, что он насвистывал себе под нос какую-нибудь мелодию и кидался камнями в птиц, за то, что они поют без его на то разрешения. Если ему хотелось, он шел по дороге зигзагами, или вперед спиной, или вообще на коленях. Утренний дождь вызывал у него чувство стыда, а вечерний — ярость. Иногда случалось наоборот. С надоедливыми комарами он был весьма ироничен. Луну он отчаянно ревновал к Солнцу. Потом это прошло. Однажды он нашел на дороге гаечный ключ и впал в депрессию на две недели. Ключ он кинул в озеро, из которого на него кто-то весьма недружелюбно посмотрел. Белки казались ему крайне надменными тварями, жабы — излишне любопытными, а ежи — слишком тщеславными. Дубы постоянно что-то замышляли против него, а критика кузнечиков приводила его в бешенство. Иногда ему безумно хотелось курить, иногда рвало при одной только мысли, что он прикасался к сигаретам. странник мог часами разговаривать со своим носом или рассказывать тупые анекдоты сорванному цветку.

Иногда за ним увязывались чудные люди. Они шли на некотором расстоянии и показывали на него пальцами. На всякую попытку заговорить с ними они неизменно отвечали тем, что растворялись в воздухе. Случалось, что воздух превращался в воду, вода в камень, камень в огонь, а огонь обратно в воздух. На пути странника возникали крылатые люди в белых одеждах и, стоя на коленях, умоляли его остановиться. Тогда он доставал нож, и крылатые люди разлетались в разные стороны, грозя ему вечным проклятием и адскими муками. Ни того, ни другого он так и не дождался. Тогда крылатые люди надели страшные маски с рогами и явились к нему в таком обличии, думая обмануть его, но он только рассмеялся в ответ на их новые угрозы. Крылатые люди снова отступились. Некоторое время спустя к нему пришла прекрасная крылатая женщина и попыталась уговорить его свернуть с пути. странник молча зарезал ее и освежевал. Мясо зажарил и съел, а остальное выкинул в овраг. Больше он крылатых людей не видел. Зато появились тени.

Сгустки тьмы, похожие на силуэты людей, брели по дороге рядом с ним. Иногда они издавали долгие протяжные стоны, полные тоски и печали. Однажды, когда он отдыхал, любуясь танцем звезд, одна из теней приблизилась к нему и заговорила.

— Мне знакомо твое лицо, странник, — промолвила она тихим голосом.

— Разве мы встречались раньше?— спросил он.

— Я не помню, — печально ответила тень. — Но из всех путников, ты единственный показался мне знакомым.

— Почему ты говоришь так, словно нас много? Здесь нет никого, кроме нас. Эта дорога пуста.

— О нет, по этой дороге идут тысячи, десятки тысяч, просто они не видят друг друга, а ты не видишь их.

— Тогда какое мне до них дело, — отмахнулся странник. — Скажи лучше, откуда ты меня знаешь?

— Кажется, я вспоминаю, — неуверенно проговорила тень и подошла поближе. — Возьми меня за руку.

— Зачем?

— Это поможет мне вспомнить.

Странник колебался.

— Смелее, — подбодрила его тень, — я не причиню тебе вреда.

— Хорошо, тень, я помогу тебе вспомнить, — сказал странник и протянул ей руку.

Тень коснулась его; в следующий миг она исчезла, и странник вспомнил.

— Ты моя, тень, — сказал он. — Ты моя тень. Ну что же, с возвращением тебя!

Он прикоснулся кончиками пальцев к своей тени, занявшей положенное ей место, после чего снова лег на спину и обратил свой взор к звездам. Этой ночью он наконец-то заснул.

Ночь

В ночь преображения было тихо… Молот, ударивший четырежды, взлетел в последний раз… Неслышно, неспешно, в самую суть… В сердце мира… В центр Вселенной… Сокрушающая сила, сила сокрушения… У кого в руках молот?.. Тот ли это человек, который колебал землю, потрясал царства, Вселенную сделал пустынею, и разрушил города ее, пленников своих не отпускал домой?.. Или он лежит на земле, поверженный, и смотрит на молот, нависший над ним?.. Кто поверг его, кто угрожает ему расправой?.. Он сам, или тот, кто низверг его?.. Или же это человек лежит на земле и сам возносит над собой молот для последнего удара?.. Плоть, огонь, сталь… Разделены ненавистью… Молот начинает падать… В сиянии ярчайшей Звезды нет надежды, надежда в глазах тех, кто смотрит на нее… Всякий камень, брошенный в небо, возвращается на землю, а вдруг… Всякая истина, сказанная людям, превращается в ложь, а вдруг… Всякий человек, его любовь и ненависть, счастье и страдание, надежда и жажда, родившись, вскоре погибают, а вдруг… Всякое эхо, многократно отразившись, затихает в дали, а вдруг… Всякий храм, подаренный вечности, разрушается, а вдруг… Всякий свет исчезает во тьме, а вдруг… Всякий бог, созданный для порабощения людей, издыхает, а вдруг… Ибо все связано и привязано друг к другу… И вяжутся новые узлы, поверх старых, и всякая новая вещь немедленно привязывается к прочим… И невозможно взлететь, ибо придется лететь тогда не со скалой, но с целым миром… И невозможно свободно думать, ибо с каждой мыслью приходится также измышлять целый мир… И невозможно любить и ненавидеть, страдать и веселиться, надеяться и желать, ибо все привязано к миру и неотделимо от него… Кто считает себя свободным, тот привязан к своей свободе… Кто считает себя великим, тот привязан к своему величию… Кто считает себя мудрым, тот привязан к своей мудрости… И всякая вещь тянет за собой другую и третью… И всякое слово требует прочих слов… И всякая мысль вязнет в иных мыслях… Попытайся возразить, и тебя обвинят… Попытайся воспрепятствовать, и тебя уберут прочь… Попытайся вырваться, и тебя затянет еще глубже… И будут птицы ненависти бить крыльями тебя по глазам… И будут змеи сожалений душить тебя долгими ночами… И будут псы удовольствий избегать те тропы, по которым ты ходишь… Мир труслив и завистлив, его огонь давно погас, оттого он так жесток к каждому, в ком сохранилась частица пламени… Частица звезды… Он будет преследовать тебя, и бить, и терзать, пока не затопчет это огонь, и лишь тогда оставит тебя в покое доживать свою жизнь… Жалкую жизнь… Пустую жизнь… Жизнь без огня, в котором кипит плоть и плавится сталь… Огонь, который может возжечь мир… В каждом… Достаточно, чтобы превратить лживые мифы в прах… Достаточно, чтобы рассечь лучами звезды все путы и оковы… Достаточно, чтобы сгореть самому… Это тюрьма, одиночные камеры, надзиратели, паек, параша, зарешеченный кусочек неба, серые стены, сырость и плесень… Кто-то доволен… «Могло быть и хуже», — говорят одни… «Только не стало бы хуже», — шепчут другие… «Мы всем довольны», — кланяются третьи… «Заткнитесь, трусливые мрази!» — кричит кто-то, и эхо этого крика разносится по коридорам, пугая обитателей камер… «Вас топят в вашем же дерьме, а вы еще говорите спасибо!» — следует за первым криком второй, и заключенные в страхе прижимаются к стенам… «Вас кормят дерьмом, а вы тянетесь за добавкой!» — прокатывается по коридорам третий крик… Кто посмел?.. Кто посмел усомниться в существующем порядке вещей?.. Надзиратели недоуменно озираются по сторонам… Миллионы камер… Миллионы заключенных… Все довольны, все счастливы, но нашелся один… Один — это слишком много… Кто из них?.. Как узнать?.. Никак… Никто из них не кричал… Это сама тюрьма устала от грязи, поселившейся в ней… Она стонет по ночам и жаждет очищения… Пожара… Огня… Света Звезды… Молота, разрушающего стены… Апокалипсиса… Коллапса Вселенной… Всего, чего угодно, только не новой грязи… Убейте, убейте меня!.. Уничтожьте даже память обо мне!.. Растопчите мой прах!.. Развейте по ветру мои мысли!.. Только не позволяйте грязи прикасаться ко мне, к моим мыслям, к памяти обо мне!.. Бросьте меня в центр Солнца, чистое, очищающее… Где нет места ни одному грязному пятнышку… Там, в центре Солнца… В сердце моей души… Свет… Свет превращается в тьму… Тьма превращается в боль… Боль превращается в жизнь… И обратно… Круговорот Солнца… Оболганная звезда… По-прежнему сияющая в небесах… Не приют, не убежище, не логово, но источник моей души… Источник движения… Источник силы… Там, где сходятся все пути… Там, откуда взрываются все звезды и куда они уходят после смерти… В ослепляющей тьме собственного сердца… В оглушающей тишине… В освобождающей пустоте… В мгновении между ударами сердца, замершего в ожидании удара молота… В последнем мгновении жизни… В неоспоримом величии песчинки… В безумной пляске огня… Там, где вначале было Слово, и Слово это было у Меня, и Слово было Я… Оно было в начале у Меня… Все через Меня начало быть, и без Меня ничего не начало быть, что начало быть… Во Мне была жизнь, и жизнь была светом звезды… И многие говорили, что звезда сия пала с небес, но никто не видел ее падения… И многие проклинали звезду и обвиняли и желали ее смерти… И многие умерли, и были прокляты, и обвинены, только звезда продолжала сиять… И свет ее проникал через Меня, и через тех, кто любил ее и ненавидел ее и боялся ее… И было у той звезды множество пророков, но никто не был пророком ее… И было у нее множество врагов, но никто не был врагом ей… И было у той звезды множество хозяев, но никто не был хозяином ее… И было у той звезды множество убийц, но никто не был убийцею ее… И ослепляли тех, кто смотрел на нее без страха… И гнали от себя прочь тех, кто отзывался о ней с почтением… И возводили напраслину на тех, кто поклонялся ей, и убивали их… Но брали из света ее и пили, и жили этим… И ослабило это питье врагов ее и придало сил последователям ее… И пришло время… Солнечный свет… Молот падает… Последний удар… Плоть, огонь, сталь… Сиянием звезды… Сплавлены вместе… Соединены… Едины… Крепче жизни… Острее смерти… Утром странник проснулся и обнаружил в руках своих меч. «Это меч не для битв, — сказал он себе, будто повторяя чьи-то слова, — но для побед над теми, кто встанет у меня на пути и скажет, будто ему ведом мой путь». И сказав это, странник поднялся и отправился навстречу Солнцу.