Новый адрес страницы:
https://tannarh.wordpress.com/2007/06/21/развитие-странника/
 

Поиск себя

Первым этапом развития странника я называю поиск. Это поиск себя в странствии. Дух странника требует самоопределения, однако все «маски», которые предлагает ему общество, противны его сокровенной сути. Поначалу странствие воспринимается как способ ухода от обыденности. Повседневность скучна и предсказуема, странствие же кажется таинственным и пробуждает в сердце любопытство. Странствие в неведомом внушает обывателям страх, значит, его можно использовать в качестве защиты или оружия. Странник с самого раннего детства чувствителен к влиянию извне, поэтому поначалу странствие воспринимается им как защитный механизм против настойчивых попыток общества вылепить из него еще одного обывателя. Зачастую странник сам провоцирует окружающих, например своим внешним видом, которым он как бы говорит: «Я не такой как вы, не лезьте ко мне». Особой пользы подобное поведение не приносит, скорее наоборот, общество усиливает давление, пытаясь сломить сопротивление странника. Его постоянно втягивают в ненужные дискуссии, пытаются доказать ему его неправоту (да, я неправ, и что?) и пр. Иногда начинающий странник сам провоцирует общество, пытаясь самоутвердиться. Он начинает критиковать общественное устройство или совершать экстремистские акты против политической власти в своей стране. В конечном итоге, это не приносит ему ничего, кроме разочарования.

На данном этапе странник ищет также единомышленников. Может быть, он представляет себя воином, не простым хулиганом или мелким нарушителем, хотя и такое иногда случается, но бойцом. А один, как всем известно, в поле не воин. Это поиск может привести его в Интернет, либо в какую-нибудь экстремистскую организацию. Ни особой пользы, ни особого вреда подобные действия, как правило, не дают. Разумеется, если у странника имеется своя голова на плечах, и он не кидается по первому требованию или порыву души проверять Уголовный Кодекс на прочность. Единомышленники нужны страннику как носители информации и опыта. Понимание того, что ни чужие знания о странствии, ни чужой опыт в делах подобного рода неприменимы ни к кому, кроме их создателя, придет позднее. Пока же странник слишком доверчив. Его интересует, какие книги нужно читать и какие действия совершать, чтобы считаться странником, то есть человеком, не имеющем отношения к повседневности обывателей. Поэтому он ищет не столько единомышленников, сколько учителя, того, кто направить его на «истинный путь странствия». Мысль о том, что такого пути не существует, находится пока за пределами мыслительных способностей странника. Странствие для него — это нечто чисто «внешнее», что требует изучения. Если раньше страннику навязывали мировоззрение, то теперь он сам навязывает себе странствие. И в том, и в другом случае это является насилием над личностью, искажением ее истинной сути.

Иногда странник начинает воспринимать странствие как «высшую ценность». Искусство ради искусства, странствие ради самого странствия, жизнь ради жизни. Фактически, вместо того, чтобы избавиться от идеи ценности раз и навсегда, он подменяет странствие возвышенной и приукрашенной идеей странствия, как нигилистической идеи отрицания или даже пре-ступления всех возможных границ в себе и в обществе. Обожествленное странствие требует поклонения, и странник с удовольствием поклоняется ему (не всегда осознанно). Таким образом всякий состоявшийся духовный пре-ступник (например, Ницше) воспринимается как «учитель», а единомышленники — равными по статусу самому страннику. Странник присваивает себе моральное право критиковать тех, кто понимает и воспринимает странствие по-другому. Личное восприятие странствия считается единственным верным. Теперь единомышленниками становятся не все странники, а только те, кто разделяет взгляды странника. Истина принадлежит только им, остальным отказано в праве на истинность их мировоззрений. Я склонен считать, что подобное разграничение происходит не по «злому умыслу» или из-за глупости каждого конкретного индивида, а потому, что на начальном этапе «вхождения в странствие» разум странника не в силах охватить весь странствие в его безграничности, поэтому создается некий плацдарм из наиболее близких и понятных идей. В дальнейшем этот плацдарм расширяется. Если же странник остается в пределах раз и навсегда установленных догм, то он просто перестает быть странником, ведь странствие бес-предельно. В конце концов, всегда придерживаться одной точки зрения — это же безумно скучно! Кроме поклонения идеи странствия, следует также упомянуть поклонение «авторитетам» в странствии, тем, чье мнение почти никогда не ставится под сомнение. В действительности, сама структура странствия, как индивидуального мировоззрения, не предполагает наличия в нем «общепризнанных авторитетов».

Поскольку жизнь странника перестала строиться на основе общественных правил, а желание подчиняться правилам пока еще не избыто, странник начинает искать информацию о так называемом «настоящем страннике». «Настоящий странник» — это весьма любопытный и совершенно бесполезный образ. Он возник из желания начинающих странников казаться странниками в глазах окружающих, то есть выглядеть как странник, вести себя как странник, поступать как странник и так далее. Иначе говоря, странник пока не находит странствие в себе. Ему требуются «заповеди» и «догмы», чтобы являться странником в своих собственных глазах и в глазах окружающих. Все это лишено какого бы то ни было смысла и нужно лишь тем, кто мнит странников существами более высокого порядка, нежели чем обыватели. Следует понимать, что странник и обыватель настолько отличаются друг от друга, что их невозможно сравнивать, у них просто нет точек пересечения. В конечном итоге, странник поймет, что все «правила» и «предписания» нужны для того, чтобы облегчить жизнь тем, кто не желает думать своей собственной головой. Никакие «заповеди», никакие действия и жертвы не способны чудесным образом превратить обывателя в странника, и образ «настоящего странника» на самом деле представляет собой модернизированный образ «настоящего обывателя», не способного не только вырваться за пределы повседневности, но и осознать само существование этих пределов. Истинным рабом является тот, кто не осознает своего рабского положения и воображает себя свободным.

В некоторых случаях, чтобы почувствовать себя «истинным» странником, человеку требуются ритуалы посвящения, представляющие, по сути, символическое отречение от прежней жизни. Впрочем, иногда ритуал оказывается эффективнее многих психологических упражнений. Однако согласитесь, что «посвятить» в странники можно любого, но не каждый станет после этого странником. Восприятие себя в качестве странника является результатом не ритуалов или самовнушения, но процесса самопознания и самосознания. То есть «посвятить» себя в странники может только сам странник и никто иной. Если человек соответствует чьим-то представлениям об «истинном страннике», это никаким образом не одаривает его «подлинной сущностью странника». Всякий, кто пытается разделить «странников» и банальных «бродяг», занимается бессмысленным и бесполезным делом. Что одному кажется свободой духа, для другого является рабством.

Странник не должен бездумно пользоваться тем, что было создано до него, но также и создавать собственные системы, как философские, так и магические. Как правило, лучше всего работает то, что было создано лично для своих нужд. Это не значит, что странник отрицает общеизвестные социальные и антисоциальные ритуалы, просто он понимает их относительность. Личное странствие каждого — это безграничная персональная Вселенная.

Актуальное разрушение

Вторым этапом развития странника я называю разрушение. Наконец странник приходит к мысли, что только он сам способен создать свое собственное странствие, но для этого необходимо избавиться от всего внушенного. Это очень трудный процесс, поскольку не всегда можно определить, что именно было навязано извне, а что родилось из индивидуального восприятия мира. Единственный способ избежать ошибок — это разрушить все. Абсолютная де(кон)струкция личности, вместе со всеми социальными, культурными и прочими наслоениями ведет к очищению и освобождению истинной сущности странника. Люди воспринимают это как деградацию личности, я же считаю, что Юнг был неправ, говоря, что «мораль является функцией человеческой души и стара, как само человечество». Мораль — это маска, которой человечество прикрывает свою звериную морду, морду хищника, который всегда голоден. Человечество — тупое агрессивное животное, а мораль — иллюзия, которой оно тешит свое самолюбие. Разрушительное очищение души призвано избавить странника от иллюзии нравственности и всего, что из нее проистекает. Странник не безнравственен, он — вненравственен, нравственность лежит за пределами его этики, если таковая вообще имеется. Мораль делает человека рабом общества. Избавившись от нее, странник избавляется от таких категорий как «добро» и «зло», «честь» и «долг», «правильность» и «неправильность», «справедливость» и «несправедливость». Сама диалектика этих понятий должна кануть в небытие. Все это мусор, который не только тянет странника обратно в стадо, но и превращает странствие в одно из стадных развлечений, а странников — в неуправляемую банду социальных аутсайдеров, которым некуда девать накопившуюся энергию. Странник прежде всего разрушает в себе «общественное животное».

Вера — еще одно наслоение, от которого необходимо избавиться. Она извечная противница всякого знания. Странник волит знание, а не жаждет веры. Вера неизбежно ведет к ошибкам. Странник не верит ни в бога, ни в дьявола, ни даже в себя самого. Он допускает абсолютно все и вместе с тем не допускает ничего. Всякое знание относительно. То, что сработало тысячу раз, может однажды дать сбой. Странник должен быть готов к этому. Догматики говорят, что люди не могут жить без веры. Они по-своему правы. Да, люди не могут жить без веры, поэтому странник — не человек, не социальное животное, существующее в абсолютных координатах усвоенных раз и навсегда догм и стереотипов. Он прекрасно обходится без веры, потому что любая вера убивает странствие, а значит и саму личность странника, ибо странствие — это путь (само)познания, а познание и вера, в том числе вера в познание, — понятия несовместимые. Следует отметить, что я считаю странствие и атеизм практически несовместимыми, поскольку распространенный атеизм — это банальная вера в отсутствие бога. Для религиозного человека важно, что бог есть, для атеиста — что его нет, страннику же безразлично, есть ли бог или его нет. Единственное, что волнует странника, как можно использовать с выгодой для себя наличие или отсутствие бога. Странник ничего не отрицает, поскольку любое отрицание ограничивает разум. Странник не признает ограничений ни в чем. Он не потакает себе, просто он знает, что может принести ему пользу, а что — вред, и действует соответственно.

Вообще, запреты в современном обществе воспринимаются как нечто само собой разумеющееся. Разумеется, они полезны для общества, но из этого вовсе не следует, что они полезны страннику. Следует понимать, что все законы были созданы для неразумных идиотов, для которых слова «свобода» и «хаос» являются синонимами. Однако получилось так, что из-за духовных калек страдают все остальные. Например, ты не можешь пересечь границу без документов и унизительного таможенного досмотра только лишь потому, что где-то существуют люди, занимающиеся контрабандой оружия и наркотиков. И даже если ты никогда в жизни не притрагивался ни к оружию, ни к наркотикам, ты будешь априори стоять на одной ступени с закоренелыми преступниками. Если бы я верил в справедливость, я бы назвал это несправедливым положением вещей. На самом деле это обыкновенная глупость. Фактически общество на 99% состоит из подобных глупостей, поэтому странник старается не принадлежать обществу, или, по крайней мере, к минимуму свести свою зависимость от него. Для этого необходимо избавиться от общественных установок, внедренных в сознание родителями, учителями и СМИ. Обществу нужны послушные рабы и индивидуалисты, которых можно купить за деньги. Странник не торгует своей свободой. Он делает только то, что выгодно в первую очередь ему самому. Благополучие «стада» никоим образом его не волнует. Остальные могут подбирать жалкие крохи, случайно упавшие с пиршественного стола его щедрого духа.

Всякого рода правила и нормы также уничтожаются странником. Человечество настолько уверовало в миф о равенстве всех людей, что уже не способно вообразить ничего иного. Люди не равны, не могут быть равны и не должны уравнивать себя с остальными. Приписывая атрибут ценности всему человечеству разом, мы обесцениваем каждого отдельного человека. Для странника «ценен» тот, кто ему полезен/приятен, остальные его не волнуют. Он не обязан быть вежливым с каждой мразью, и уважать так называемое «общественное мнение», то есть мнение, навязанное обществу. Вся прелесть в том, что странника невозможно оскорбить. У него нет религиозных или нравственных чувств, он не гордится страной, в которой родился, и национальностью, доставшейся ему в наследство от родителей вместе с цветом глаз и формой носа, ему плевать на слова, которые считаются оскорбительными. Слова не имеют значения, важны только поступки. Иисус был тысячу раз прав, когда сказал «и по плодам их узнаете их». Разве Иисус был обывателем? Слова — мусор, верить им значит оскорблять реальность практического действия или бездействия в каждой конкретной ситуации.

Странник не обязан вести себя «привычным» для обывателя образом. Его психология отличается от психологии большинства. Он уничтожает в себе нормы поведения, навязанные ему в процессе воспитания. Поэтому странника нельзя вынудить действовать в соответствии с желаниями окружающих. Он непредсказуем, потому что думает и чувствует прежде, чем действует и, зачастую, вместо того, чтобы действовать так, как хочется другим. Суть в том, что странник не подавляет в себе реакции, как это свойственно обывателям, просто он не реагирует, как обыватель. В этом заключается различие между ними.

В конце концов, странник приходит к необходимости полного уничтожения своего прежнего мировоззрения, состоящего большей частью из внушенных ему догм, комплексов и стереотипов. Этот процесс можно назвать де(кон)струкцией личности, перезагрузкой сознания или еще как — суть не в названии. Главное, что старое мировоззрение странника перестает существовать и оказывать влияние на его личность. Убийство мировоззрения иногда оказывается весьма болезненной процедурой, чреватой непредсказуемыми последствиями. Основной опасностью временного «духовного вакуума» является тяга к самоубийству, которая, будучи удовлетворенной, не может быть исправлена. Остальное — поправимо. Описанный мной способ освобождения от общественного влияния может показаться излишне радикальным. Если бы у странника было лет двести на вдумчивый самоанализ, я бы согласился с этим, однако следует понимать, что времени нет почти ни на что, и порой радикальное решение оказывается единственным возможным. Я считаю, что нестранник не выдержит окончательного разрушения старого мировоззрения и обязательно либо сопьется, либо вернется к прежнему состоянию полусонного существования. Странник, тот самый пресловутый «истинный странник», способен принять в свою душу всю пустоту этого мира без вреда для своего психического и физического здоровья. В конечном итоге, ничто не имеет смысла, в том числе и сама бессмысленность бытия. Одних это пугает, других радует, страннику же это безразлично.

Созидание будущего

Третьим этапом развития странника я называю созидание. Разрушив свое мировоззрение до основания, странник начинает воссоздавать его заново. На этот раз он сам, а не кто-то иной, решает, что будет составлять его взгляды. Прежде всего, он ищет странствия вокруг себя и находит его повсюду. Новое мировоззрение динамично, оно постоянно обновляется и развивается. Странник на данном этапе уже не ограничивает себя в выборе информации, идей и концепций. Он исследует то, что пробуждает в нем интерес, и занимается тем, что интересно прежде всего ему. Он учится ценить свое свободное время, которое большинство людей предпочитают тратить на отупляющие развлечения. Странник начинает понимать одну из самых страшных вещей в жизни человека — ее конечность. Перед ним простирается безграничная Вселенная возможностей и всего лишь несколько десятилетий жизни, которых, откровенно говоря, ни на что не хватит. Именно осознание безграничности бытия помогает страннику ценить каждое мгновение жизни. Когда-нибудь он поймет, что, в сущности, кроме этого мгновения ничего нет и глупо желать чего-то большего. Но пока странник похож на заключенного, вышедшего на свободу и не знающего, куда ему податься. Вокруг столько всего интересного, и хочется браться за все дела сразу, но приходится отбирать наиболее важные. Так странник выстраивает иерархию приоритетов своей жизни. Эта иерархия кардинальным образом отличается от той, которую ему пытались навязать окружающие.

Иерархия общественных «ценностей» ориентирована не столько на внутренние потребности конкретного индивида, сколько на все общество целиком. Например, обществу нужны новые особи, поэтому принято считать не имеющих семьи индивидов «неудачниками», при этом мнение самого индивида и его потребности не учитываются. Обществом вводятся такие понятия как «статус», «мода», «престиж», «авторитет» и предлагаются следующие цели в жизни: получение наивысшего статуса, приобретение самых престижных вещей, неотступное следование моде и т.п. Кому-нибудь эти «цели» подходят и приносят удовольствие, не спорю, однако для странника все вышеперечисленное является средством, но никак не целью. Странник, в отличие от многих, волен задаваться любыми целями и использовать любые средства для их достижения, однако он всегда понимает, что именно он делает и зачем ему это нужно. Обыватели живут, словно во сне, и если спросить их, почему они поступают тем или иным образом, то они ответят: «Так делают все». Все — это не аргумент для странника. Подобный путь неприемлем для него. Карлос Кастанеда писал: «Человек идет к знанию, как идет на войну: полностью проснувшись, со страхом, с уважением и с абсолютной уверенностью. Идти к знанию или идти на войну как-либо иначе — ошибка; тот, кто совершает ее, будет всю жизнь сожалеть о сделанных шагах». Мне кажется, только странник способен понять все смыслы этих слов.

Странников иногда называют беспринципными, однако это не совсем так. Иногда странник разрабатывает некоторые принципы для самого себя, но эти принципы столь разительно отличаются от общепринятых, что непонятны большинству. Людям свойственно навязывать свою точку зрения другим, чего странник никогда не будет делать. Ему это просто не нужно, поскольку он не ищет последователей и учеников. Он не просто признает свою уникальность на словах или как-нибудь еще, но осознает ее. Быть уникальным — значит быть единственным в своем роде, не «одним из множества», а «одним вне остальных». Любая попытка навязать окружающим свое мнение является, во-первых, посягательством на их возможную уникальность и, во-вторых, оскорблением собственного неповторимого Я, которое вовсе не нуждается в копировании.

Странник настолько свободен, что не нуждается в слугах и прихлебателях. Он всегда сам по себе. Его невозможно связать клятвами и обещаниями. Если страннику будет нужно, он нарушит любую клятву, любое обещание. «Совесть», «честь», «долг» и прочие иллюзии заигравшегося человечества не властны над странником. Даже сам странствие не имеет власти над ним, поскольку странник всегда немного сомневается, странник ли он. Верно, что нет такого поступка, совершив который автоматически можно стать странником (например, кругосветное путешествие), но также верно и то, что нет такого деяния, произведя которое можно перестать быть странником (даже пожизненное заключение в одиночной камере не убьет дух странника). Странник — не статус, а состояние разума и души.

Теория без практики — мертвый груз. Важно не только, какие знания приобретает странник, но и как он применяет их на практике. Собственно, вся жизнь странника представляет собой непрерывное практикование странствия. Иначе говоря, невозможно быть странником только по выходным. Странствие — это непрерывный процесс развития без перерывов на обед и сон, иначе это не странствие, а профанация, особый вид развлечения или самовнушения. Ценность любого знания определяется практикой. К чему, скажем, изучать квантовую физику или Таро, если с их помощью ты не можешь сделать ничего полезного для себя? Делая что-либо, странник не боится показаться смешным или глупым. Его не волнует, что думают о нем другие. Он живет для себя, а не ради благоприятного впечатления. Странник может производить впечатление безумца, он и вправду вышел за пределы обыденного разума, туда, где уголовный кодекс и имидж значат не больше, чем радуга и полет бабочки. Странник не живет в каком-то обособленном выдуманном мире, просто его мир намного больше мира, доступного пониманию обывателей. Странник учитывает опасность, грозящую ему от общества и государства, если он переступит некоторую черту, но он не абсолютизирует эту опасность. Не появилось еще такого закона, который невозможно было бы обойти, не родилось еще такой морали, которая не закрывала бы глаза на «грехи» своих последователей. Многое покупается, и многое продается — было бы желание.

Странствие подразумевает не только особое восприятие мира и собственной жизни, не только расширение познаний и их практическое применение, но и приобретение особых способностей. Иногда люди пользуются этими способностями, даже не подозревая об их существовании. Кто-то «случайно» опоздал на самолет, который впоследствии взорвали террористы, другой вышел из дома пораньше и «случайным» образом разминулся с упавшей сосулькой, третий против обычного отказался пить с приятелями и тоже «случайно» избежал смерти от паленой водки.

Ум странника открыт к восприятию нового, доселе неизвестного. Он не отмахивается от какого-либо явления на том основании, что «этого не может быть, потому что не может быть никогда». Возможно все, просто не все доступно человеку. Странник стремиться овладеть всеми подвластными ему способностями. Он постоянно учится и практикуется. В жизни странника нет места лени и безделью. Таким образом он очищает и взращивает свою индивидуальность и ступает на свой путь.

Творческая деятельность

Четвертым этапом развития странника я называю творчество. Если на предыдущем этапе он занимался конструированием своего мировоззрения из имеющихся в его распоряжении идей и концепций, лишь изредка подгоняя их «под себя», то теперь он начинает создавать собственную философию «из ничего». Макс Штирнер описал это так: «Я — ничто не в смысле пустоты, но творческое ничто, из которого я сам, как творец, творю все». Странник перестает осознавать себя в качестве странника, человека или кого-нибудь еще, и к нему приходит осознание себя как личности, выше которой не может быть ничего. Он понимает, что невозможно, немыслимо, преступно жить ради чего-то, можно жить только лишь для себя единственного, поэтому даже собственную жизнь, он никогда не поставит выше своего Я. При этом следует учитывать, что сохранность своей собственной личности — это еще не повод, чтобы отказаться от всей остальной Вселенной. Все, что странник может сказать и сделать, не скажет и не сделает за него никто иной. Только он — творец самого себя, а все остальные — статисты и зрители. Он творит не ради них, не ради идеи или вечной славы, он творит для себя самого. Лишь то, что приносит ему пользу и доставляет удовольствие, достойно сотворения. Отныне мысль странника не связана никакими правилами, канонами, логикой или иными цепями. Он сам творит для себя правила, каноны и логику и отказывается от них, когда они исчерпывают себя. Странник становится собственным творением.

С этого момента мировоззрение странника становится единым, не разделенным никакими границами или условностями. Ему больше не нужно упрощать свою картину мира, чтобы принять и понять ее. Мир един и непрерывен, и философия странника уподобляется миру. В новом мировоззрении органично сплетаются магия, наука, оккультизм, философия, история и прочие области знания, разделенные только в сознании людей и больше нигде. Странник понимает, действительно понимает, что абсолютно все границы, будь то границы между странами или науками, «внешним» миром и «внутренним», мыслями и чувствами, разумом и безумием, жизнью и смертью, счастьем и болью, галактикой и пылинкой являются вымыслом, не имеющим никакого отношения к тому, что можно назвать действительностью. Это единое знание не имеет в своем основании ни догм, ни слепой веры, ни вечных истин, ни неразрешимых противоречий. Мир меняется, и знание меняется вместе с ним. Человечеству доступна лишь микроскопическая часть этого Знания, и странник стремится познать доселе неизведанные его части. Развитие становится целью странника, а творчество — средством. Сознание странника разрушает мир, после чего его творческая воля собирает Вселенную заново. Странник начинает творить свое мировоззрение, собственную философию, магию, психологию и прочее. В отличие от фантазий праздных мечтателей, его творения применимы на практике, они взаимодействуют с некоторой частью Вселенной, дают ощутимый результат и способствуют развитию. Странник вы-творяет странствие из себя самого.

Странник больше не принадлежит ни к какой категории, группе, стране, традиции. Он становится «человеком мира», или даже «человеком мироздания». Он ищет знаний повсюду, в любых областях и культурах. Все вокруг — Знание, и все знания мира принадлежат ему, но ни одно из них он не может назвать своим. Для него творчество — это жизнь, это смерть, это игра, это смех и боль. Однако он не раб своих творений. Он способен творить не только нечто, но и ничто, ничтожить неугодное его взгляду. Личность странника проникает в новые области мироздания, и главная сложность заключается в том, чтобы описать их и систематизировать, потому что там кончаются возможности не только языка, но и всякой мысли. Чтобы работать с непознанным, нужно быть цельной личностью, для которой не имеет значения форма знания — это может быть и музыка, и чувства, и образы, и ощущения и много чего еще, вернее все, что доступно человеку. Странник — это сила. Вокруг существуют силы могущественнее или слабее его, но нет силы над ним. Над ним нет ничего, он — вершина мира. Это не значит, что странник автоматически становится богом, просто есть некоторая часть Вселенной, доступная человеку и в этой части человек — властелин. Недоступная страннику область Мироздания безгранична, беспредельна, непознаваема, и нечего даже мечтать об ее завоевании, и все же…

Вершиной творчества для странника становится создание собственной картины мира, более полной и точной, нежели все созданные до него. Это прощальный подарок странника тем, кто был рядом с ним, и ничего не понял о нем. В принципе, можно обойтись и без этого, ведь страннику безразлично, что он оставит после себя — сад или пустыню. Он знает, что за ним следуют другие. Он ничем не может им помочь, да и не хочет никому помогать, просто… Чем было бы Солнце, если бы оно не одаривало нас теплом и светом? Всего лишь одним из сотен миллиардов раскаленных шаров плазмы, таким же, как и все остальные. Странник светит всем, кто не боится ослепнуть от его света. Остальные прячут глаза и отворачиваются. Странник — доступное человечеству сияние странствия. Трусы бегут в пропахшие бумагой и грехами пещеры и умирают без неба. Странник сияет, освещая пройденный им путь, и всякий, кто имеет глаза, может увидеть его ошибки и достижения, а добровольные слепцы не увидят ничего. Странник сгорает в огне собственной души и восстает из пепла, словно птица Феникс. Он освобождает свой разум и чувства от оков и выпускает их на волю. Власть мира над ним тает, да и имел ли мир когда-нибудь власть над странником? Не было ли его заточение добровольным? Странник играет с миром. Он может сотворить любую, даже самую невероятную философию, и всякая его философия будет истинной.

Странник перестает быть уникальным и становится единственным. Его мир — это произведение искусства. Таким его делает странник. Он теряет интерес к познанному, любопытство в нем пробуждает то, что только предстоит познать. Поэтому он продолжает развиваться, хотя все его самые смелые мечты уже были воплощены и забыты. Любая его мечта, любая фантазия находит отражение в окружающей действительности. Вселенная не враг человеку, но и не друг, как и человек не может быть врагом или другом какой-либо части своего тела. И как человеку требуются все его органы, чтобы считаться человеком, так и Вселенной необходим человек, чтобы являться ему в качестве Вселенной. Странник — в высшей степени человечен, просто большинство людей, осмеливающихся определять человечность, недалеко ушли от животных. Сверхчеловек — миф, красивый миф, с этим не поспоришь, однако все, на что способен рожденный человеком, — это стать более человеком, нежели прежде. Отказ от своей человеческой сути позволит стать иным. Сверхчеловеком? Нет, всего лишь иным. Другой вопрос, зачем становиться иным, если есть возможность стать никем, а значит всем? Невозможно познать суть Мироздания, не став этой сутью. «Я суть Мироздания, — говорит странник, — потому что я осуществляю Мироздание в себе самом». Это ошибка. Пока существует Я, сердце мира остается закрытым. Вселенная не имеет Я, ей не нужны своенравные боги, поэтому перед странником встает вопрос: Я или Вселенная?

Уход во тьму

Пятым и последним доступным разуму этапом развития странника я называю уход во тьму. Это окончательная практика самоосуществления — непознанное, за которым лежит непознаваемое. Постепенно странник отдаляется от мира людей, исчезает из их ограниченной реальности. Странник творил философии, которые были извращены массами и превращены в религии и учения. Разрушители и творцы, перекроившие историю человечества в соответствии со своими вкусами, предстают перед нами в шкурах покорных овец. Их истина умерла вместе с ними. Память изворачивается и лжет. Странник не повторяет чужих ошибок. Он идет своим путем дальше, чем способны проникнуть взгляды людей. Никто из называющих себя его последователями не сумеет пройти по его пути, и всякий говорящий от его имени — лжец, даже говорит он сам. Люди перестают понимать странника и его творения, другие странники перестают понимать его. То, что он делает, кажется одновременно глупым и гениальным. Порой кажется, что он не делает ничего. Странник выходит на новый уровень развития. Вместо того чтобы забавляться с философиями, он начинает творить ничто. Вернее он понимает, что все, что он говорит и делает, представляет собой ничто.

И странник начинает исчезать. Ему больше не нужно ничего говорить и объяснять. Он может объяснить Вселенную тысячью различных способов, но ему больше это не нужно. Следы привязывают его к земле, к его пути, поэтому он перестает оставлять их, а старые следы постепенно стираются в человеческих душах и памяти. В конечном итоге, все забудут, что он когда-либо существовал. Странник не строит «тысячелетних рейхов» и «новых эпох», он знает, что через сто или через сто тысяч лет, во Вселенной не останется ничего, что напоминало бы о нем. Все канет в пустоту, из которой возникло. Все обратится в прах, а прах — в пыль, которая разлетится по свету. Забвение властвует над всеми царями мира. Оно — истинный враг любой религии, любого мировоззрения, любого «нельзя». И только странник не боится забвения, потому что знает: не имеет значения, что люди запомнят о тебе, и запомнят ли они хоть что-нибудь, главное — как он потратит свое время и какой опыт приобретет. Тот, кому одиноко во тьме, пусть не идет во тьму, ибо там нет места одиночеству. Тьма пребывает по ту сторону человеческого одиночества. Вселенная не упражняется в пустом теоретизировании. Теории остаются людям, странник же переходит в разряд практиков-творцов. Он больше не угадывает, он знает. Он отдал людям все, что хотел, и теперь свободен от них.

Уходя во тьму, странник постепенно становится призраком. Кем для ныне живущих являются странники прошлого? Теперь о них слагают легенды. Можем ли мы быть абсолютно уверены, что они существовали в действительности? Нуждаемся ли мы в них? Через тысячу лет их имена будут забыты или встанут в один ряд с именем мифического короля Артура. Они ушли, сказав ровно столько, сколько сочли нужным сказать. Требовать от них большего было бы глупостью и свинством. Настало время, когда должны говорить другие. И вновь будет сказано не все, что было познано. Кто-то будет требовать открыть все секреты, все объяснить, разжевать и подать на блюдечке. Кто-то будет домысливать, искать смысл там, где его нет, и с яростью отстаивать свою точку зрения. Кто-то просто ничего не поймет. А кто-то… почувствует странное необъяснимое притяжение и увидит путь там, где взору других открывается непроходимый бурелом. Кто-то будет стоять подле неведомой тропы и услышит далекое «прощайте», прежде чем проложивший ее исчезнет во мраке. Навсегда. Собственно, тому, кто желает знать, не нужно ничего, кроме этого короткого слова. «Прощайте». Приглашение в неизвестность, билет в один конец, жизнь без возврата. Странник не тот, кто однажды вернется, а тот, кто ушел навсегда. Тот, кто действительно «любит вечность», никогда не захочет ею обладать.

Среди массовых религий считается хорошим тоном предлагать в качестве наживки посмертную и максимально комфортную жизнь. Но разве странник ищет бессмертия? Разве таков путь познающего? О каком познании можно говорить, если жизнь превращается в игру в прятки со смертью, когда животный страх гонит тебя прочь от всякого знания, несущего угрозу? Разве истинное знание не несет в себе смертельной опасности? Люди жаждут бессмертия и не хотят ничего знать. Странник ищет знаний, и ему плевать на бессмертие. Бессмертное создание не способно понять всю красоту конечной жизни и смерти, а значит не способно познать жизнь и сметь. Странник живет и познает жизнь, странник умирает и познает смерть. О, бессмысленные надежды на «вечную жизнь». «Нет, весь я не умру…» — Нет, Я умру, и непременно весь! И тот, кто предложит мне бессмертие, оскорбит этим мою жизнь, какой бы короткой и жалкой она не была. Не только Рай и Ад. Как часто люди, верящие в реинкарнацию, говорят: «Наверстаю упущенное в следующей жизни». И каждая их жизнь (я не знаю, сколько жизней может прожить человек, может быть, в действительности, вообще ни одной) становится чередой упущенных возможностей и бесполезных надежд на будущие победы и завоевания. Долой надежды!

Бессмертен странник или нет, не имеет значения, важна только жизнь, «здесь и сейчас». Ненависть к жизни кипит в крови аскетов и святош, источающих лживый смрад придуманного бессмертия. Страннику ни к чему бесплотные надежды. Он сгорает в огненном смерче тьмы, становясь ничем и всем. Его не купить обещанием воскресения и вечного блаженства. Никто ничего не может обещать страннику. Все, что ему нужно, он берет сам. Никто ничего не может отнять у странника. Со всем, что стало ему не нужно, он расстается сам. Он свободен, в конечном итоге он становится настолько свободным, что даже Вселенная теряет власть над ним. Вернее, исчезает ее иллюзорная власть над Я странника, потому что не существует никакого Я, и, уходя во тьму, странник очищается от иллюзорного бытия своей не менее иллюзорной ограниченной личности, которая была всего лишь фантомом, возникшем в результате соприкосновения вымышленного Я и воображаемой Вселенной. Уходя во тьму, странник в действительности никуда не уходит, просто он становится равен каждому камню на дороге, каждой звезде в небесах, каждой безумной фантазии и каждой галактике, летящей навстречу гибели. Это особое состояние равновесия, из которого проистекает подлинное знание, не имеющее никакой формы — ни словом, ни мыслью его невозможно передать другим. Любое другое знание является тенью этого Знания, слияние с которым становится невозможной целью странника.