Новый адрес страницы:
https://tannarh.wordpress.com/2015/07/09/в-урагане-слов/

Поднимается ветер

Быть может, люди ищут критики и споров не потому, что желают самоутвердиться или возвыситься, а лишь по той простой причине, что на каком-то подсознательном уровне понимают, что без внешнего сопротивления они рано или поздно пройдут весь круг мыслей и идей до конца и вернутся в исходную точку разочарованными тем, что проделали весь этот путь напрасно. Критик желает сам сделаться объектом критики, а спорщик хочет, чтобы его убедили в его же собственной правоте. И чем больше будут осуждать критиков за их предвзятость или некомпетентность; чем больше спорщикам будут приводить доказательств их неправоты, тем дальше от них будет момент осознания того простого факта, что любая мысль, додуманная до конца, превращается в свою полную противоположность.

Споры, в которых рождается истина, похожи на единорогов — все о них слышали, но никто и никогда не видел их собственными глазами. Никакая истина в спорах, разумеется, не рождается. Сегодня спорят не для того, чтобы переубедить оппонента, но с единственной целью лишний раз убедиться в собственной правоте. Оттого повсюду мы наблюдаем людей, до хрипоты обсуждающих вопросы, в которых они совершенно не разбираются. За ответами идут к профессионалам, но ответы никому не нужны, потому что компетентный и адекватный ответ кладет конец дискуссии в современном понимании этого слова. Любая дискуссия теперь строится таким образом, чтобы она могла продолжаться бесконечно долго, загоняя каждого участника в какую-нибудь крайность, из которой нет иного выхода, кроме безоговорочной капитуляции.

Компетентность сделалась признаком дурного вкуса. Мало того, она стала чем-то подозрительным, если не сказать больше — постыдным. Неужели вы и впрямь верите официальным ученым, утверждающим, что пирамиды построили древние египтяне? Ну что вы, кто угодно, но только не они. В вопросах строительства пирамид сегодня разбираются все, кроме египтологов. Все разбираются в футболе, политике и экономике лучше футболистов, политиков и экономистов. Множатся конспирологические версии и теории заговора, раскрывающие страшные тайны официальной науки и подоплеку мировых событий. Все специалисты находятся в тайном сговоре, призванном скрывать правду от простого народа, поэтому с ними лучше вообще не иметь дела, а любые серьезные вопросы обсуждать в Интернете с людьми, чей уровень знаний сопоставим только с уровнем их культуры. В спорах глупости с некомпетентностью рождается новый дивный мир, где комментарий важнее первоначального высказывания, а любая точка зрения требует уважения только лишь потому, что кто-то не поленился ее озвучить.

Информационный мусор

На протяжении практически всей своей истории человечество имело весьма ограниченные ресурсы для накопления информации, поэтому в борьбе с забвением побеждали лишь те идеи, философии, религии и мировоззрения, которые способствовали выживанию своих носителей. Проблема утилизации информационного мусора просто не возникала, потому что его никто специально не накапливал. Изобретение Интернета коренным образом изменило ситуацию, и сегодняшнее информационное пространство практически полностью состоит из мусора, в котором чрезвычайно трудно отыскать крупицы полезных сведений. Современный человек прекрасно осведомлен об экономических проблемах далеких государств или о личной жизни «звезд», но случись глобальная катастрофа, большинство жителей цивилизованных стран погибнут просто потому, что разучились выживать в неблагоприятных условиях, а вместе с ними погибнет и цивилизация, которая не может существовать без своих носителей. Существует и другая угроза выживанию нашего вида: информационная всеядность современного человека может привести к широкому распространению деструктивных идеологий, способных уничтожить не только человечество, но и всю жизнь на планете. У нас достаточно для этого атомных бомб, химического и бактериологического оружия, нужен лишь повод, чтобы пустить все это добро в ход. И какая-нибудь новая или не очень хорошо забытая старая ересь вполне может стать ключом к двери, за которой притаились чудовища ядерного апокалипсиса, жаждущие вырваться на свободу.

Самоубийственная всеядность массового человека усугубляется еще и тем, что государства лишились монополии на распространение смыслов, идей и ценностей. Не имея реальной возможности управлять потоками информации, власть видит единственное решение в том, чтобы вовсе их запретить или, по крайней мере, максимально снизить значимость каждого отдельного сообщения в глазах его потенциальных получателей. Официальные СМИ изливают потоки циничного прагматизма и фейков, подрывая тем самым веру в любые идеалы, несущие угрозу всевластию их высокопоставленных хозяев. Всякий человек, осмелившийся сегодня публично говорить о свободе, демократии или о гражданском контроле над властью будет немедленно подвержен публичному осмеянию и обвинен в наивности или в корыстных интересах. С точки зрения власти преступной является любая попытка улучшить жизнь простых людей за счет самой этой власти. Так называемые простые люди живут сегодняшним днем, чувствуя, что завтра они могут лишиться тех немногих благ, которые подарил им двадцатый век. Права человека, бесплатная медицина и образование, призрачные шансы преуспеть или хотя бы обеспечить достойную жизнь своим детям — все это постепенно уходит в прошлое. Новое Средневековье, о наступлении которого говорят в последнее время, пожирает остатки либеральных ценностей и свобод, питаясь их иссякающими жизненными соками.

Трудно искать смысл в урагане слов, пропаганды и лжи, влекущем человечество к пропасти новой мировой бойни. Не осталось ничего прочного, за что можно было бы зацепиться, чтобы переждать бурю. Голод, нищета и бессмысленная жестокость, процветавшие все это время в третьем мире, готовятся нанести ответный удар в самое сердце цивилизованного человечества. «Демократические» режимы спешно ужесточают свои законодательства и вводят новые правила, на глазах превращаясь в собственную противоположность. Повсеместная слежка, считавшаяся до сих пор отличительным признаком тоталитаризма, стала обыденным делом в самых развитых странах. Маяк свободы, служивший на протяжении последних столетий ориентиром для прогрессивной части человечества, скрылся во мгле, а единственное значение слов теперь заключается в том, что за них могут бросить в тюрьму в любой стране, сколь бы демократичной и свободной она не пыталась представить себя. Образ свободы сделался оружием в пропагандистской войне против тех, кого принудительно назначили ее врагами. На повестке дня сегодня стоит только один вопрос: мы или они? И на него возможен только один ответ: лучше мы, чем они, потому что мы лучше, чем они.

Противостоящие цивилизованному миру чудовища многочисленны и сильны. Повсюду слышатся разговоры о необходимости скорейшей победы над террористами, тиранами, диктаторами и безумными фанатиками. Политики и эксперты повторяют эти слова как мантру, словно позабыв о том, что победить чудовищ можно лишь став одним из них. Мы живем в кошмарном сне Оруэлла, где свобода слова означает право молчать или соглашаться, где право на частную жизнь превратилось в жизнь под стеклянным колпаком, где все многообразие человеческого бытия свелось к двум действиям: работай и потребляй. Нет времени, чтобы думать, творить и развиваться, нужно лишь больше работать, чтобы оплачивать новые безумства политиков, и еще больше потреблять, залезая по уши в долги, чтобы политики могли и дальше мериться друг перед другом абстрактными цифрами экономических успехов новой тоталитарной машины. Но человек не машина, и не станет ей, если только не сбудутся самые смелые мечты трансгуманистов. Оттого в развитых странах нарастает молчаливый протест, выливающийся в рост числа самоубийц, наркоманов, алкоголиков, сумасшедших, адептов сект и боевиков террористических организаций. Хоть смерть, хоть ИГИЛ, но только не загодя расписанная жизнь в этом концлагере потребления. Любая, пусть даже самая безумная вера лучше существования в качестве запрограммированной на успех машины. Запреты провоцируют бунт, а бунт становится причиной новых, порой совершенно абсурдных и нелепых запретов. Система идет в разнос, и никто уже не понимает, ради чего он живет и терпит это ежедневное, ежесекундное насилие над собой и своей личностью. Хлеб рабства по вкусу старикам, но слишком горек для молодых, пожалуй даже горше смерти.

Ненависть 24/7

Спровоцированная властями поляризация общественного мнения привела к его ужасающей примитивизации. Черно-белое мышление стало нормой и догмой, обязательной для всех: если ты не патриот, значит ты либерал; если ты против нашего вождя, значит ты за наших врагов; если ты не стремишься к укреплению нашего государства, значит работаешь на чужое. Люди словно позабыли, что кроме консерватизма и либерализма есть еще множество других политических взглядов и теорий^[1]. На войну с врагами мобилизовано все общество — это настоящая тотальная мобилизация: СМИ, эксперты, политологи, священнослужители, интернет-тролли, поп-звезды и даже мертвые предсказатели и писатели^[2] устами своих самозваных толкователей ежедневно вдалбливают в головы людей одну и ту же убогую черно-белую картину мира. Очевидные противоречия и ошибки этой картины никого уже не волнуют — не важно, что говорится, важно кто говорит: «свой» или «чужой».

Оруэлловские «пятиминутки ненависти» длятся теперь круглосуточно семь дней в неделю и без каких-либо перерывов. Инфантильный язык вражды стал повседневным средством общения, дегуманизируя всякого, кто имеет наглость сопротивляться тотальному давлению пропаганды. Люди исчезли, пропали, растворились как дым, словно их никогда и не было. Теперь, куда бы мы не пошли, отовсюду на нас таращатся мерзкие самодовольные хари «поцреотов», «журнализдов», «укропов», «колорадов», «либерастов», «пиндосов» и «подпиндосников», невыносимых в своей лживости, тупости и алчности и, несомненно, заслуживающих самых жестоких кар за свое раздражающее упрямство. Будто сошедшие с полотен Босха, они наводнили улицы городов и социальные сети, вызывая тошноту и гнев самим фактом своего существования. Из побудительных мотивов осталось только два: глупость или деньги. Всякий, кто осмеливается сказать что-то неугодное нашему слуху, несомненно, либо дурак, либо продажная тварь. Мышление сделалось если еще не актом измены, то уже весьма подозрительным занятием. Зачем думать, если телевизор уже все сказал? Но ведь думать — это и означает думать иначе, а думать как все — значит не думать вовсе.

Мышление — это не только инструмент созидания, но и мощное оружие, способное уничтожить любую власть^[3]. Поэтому власть делает с мышлением то же самое, что и с любым другим оружием — запрещает и ограничивает его свободное обращение. Мыслить сегодня позволено только придворным аналитикам и политикам высшего звена, именно их слова преподносятся в официальных СМИ в качестве мудрых решений или окончательной истины. Только они знают, как правильно, только они умеют решать проблемы, только они ведут нас в светлое будущее. Тот, кто думает иначе, либо некомпетентен, либо ангажирован. В любом случае, способность несогласных к самостоятельному мышлению ставится официальной пропагандой под вопрос. Что касается массы, то в отношении мышления она полностью обезоружена. Большинство людей сегодня принимают за умственную деятельность простое повторение услышанного в телевизоре, а дискуссией считается умение переорать оппонента, а еще лучше — набить ему морду. Любые аргументы и доказательства, не опровергнутые официальной пропагандой, заведомо считаются ложными в независимости от степени их достоверности. Иными словами, пропаганда сегодня не только интерпретирует реальность, но и создает ее для значительной части телевизионной аудитории. Без одобрения телевизора никакой факт и никакое событие не будет считаться стопроцентно достоверным.

Милосердие безумия

Если мышление — это мощное оружие, которое может быть направлено против власти, то слово — это не менее мощное оружие, которое может быть направлено властью против мыслящих. Никакие аргументы и никакие доказательства не смогут пошатнуть авторитет власти в глазах народа, если значительная его часть была доведена до такого состояния, когда сами слова «аргумент» и «доказательство» потеряли всяческий смысл^[4], а способность к логическому мышлению была целенаправленно изничтожена с помощью пропаганды всевозможных лженаучных теорий и откровенного мракобесия. Информация ничего не стоит без возможности адекватного ее восприятия, однако произведенная в ходе длительного телевизионного эксперимента массовая лоботомия сознания сделала большинство людей невосприимчивой к аргументам и доводам разума. Мало того, информация уже не воспринимается как истинная или ложная, да и вообще она теперь мало что значит сама по себе. Истинным или ложным может быть только ее источник, авторитет которого сделался главным мерилом истины^[5].

С другой стороны, отсутствие должного авторитета у источника информации воспринимается как достаточное доказательство его лживости. Именно поэтому современная пропаганда занимается не столько опровержением неудобных фактов, сколько очернением тех, кто доносит их до сведения общественности. «Аргументы» ad personam стали такой обыденностью, что их уже воспринимают в качестве вполне приемлемых. Мысль о том, что дважды два равняется четырем в независимости от того, сказал ли это Эйнштейн или Гитлер, из банальности превратилась в некое подобие эзотерического знания, доступного пониманию лишь немногих избранных. Остальные полагают, что компромат на человека каким-то магическим образом опровергает любые его утверждения, даже если он приводит факты и доказательства в подтверждение своей правоты. Причем компромат не обязательно должен быть реальным во всех смыслах этого слова, в иных случаях вполне можно обойтись и банальной стигматизацией^[6]. С точки зрения массы, человек без должного уровня авторитета лжет всегда и во всем, а высшим авторитетом обладает только высшая власть, и не важно, что именно она говорит, правду или ложь, главное, что она всегда права, даже если врет напропалую^[7].

Власть еще и милосердна: лишая людей способности самостоятельно мыслить, она дает им взамен сладостное чувство собственной правоты, помогающее преодолеть все ошибки и очевидные нелепости навязанного мировоззрения. Архаичная вера в магию слов возрождается с новой силой. Человек теперь не просто верит в собственную правоту, но совершенно искренне полагает, будто обладание истиной делает его лучше остальных. Именно поэтому любая критика нежно лелеемых «истин» воспринимается им как личное оскорбление, ведь только очень плохие люди могут верить в ложь. То, что истина требует доказательств, а не веры, вообще никого уже не волнует. Большинству вполне достаточно эмоциональной экзальтации и упрямого повторения одних и тех же штампов, чтобы возвыситься в собственных глазах над целым миром. И если мир не признает нашей безоговорочной правоты, значит он достоин лишь мучительной гибели в крестовом походе Истины против Лжи. В набирающем силу урагане слов не осталось ни правды, ни смысла, только мусор мнений и интерпретаций, мельтешащий пред глазами тех, кто еще осмеливается держать их открытыми. А впрочем, осталось ли вокруг нас еще хоть что-то, по-настоящему достойное внимания?