Новый адрес страницы:
https://tannarh.wordpress.com/2013/06/11/оседлав-хаос/

Современным миром правят не люди, не государственные структуры, не авторитеты и даже не деньги, миром правит жадность. Именно она решает, где будут вырубаться леса, где построят новые плотины, кого переселят с насиженных мест, а кого бросят умирать возле новенького мусоросжигающего завода. Жадность управляет людьми — об этом знает любой лоснящийся кандидат на выборах или уличный лохотронщик, подстерегающий очередную жертву у вокзала. Жадность возникает от недостатка, который может быть реальным или вымышленным. В странах третьего мира, где голод является неотъемлемой частью повседневной жизни, жадность понятна и в немалой степени оправданна. В странах «золотого миллиарда» жадность превратилась в инструмент управления массами. Надсмотрщики и надзиратели стали не нужны. Никто не заставляет людей работать из-под палки, человека просто заставляют хотеть дорогие вещи, ради покупки которых он добровольно будет вкалывать по шестнадцать часов в сутки без выходных.

Эта схема работала еще десять лет назад, но сегодня она начинает давать сбои. Дело даже не в дауншифтерах, чья популяция слишком мала, чтобы превратиться в серьезную силу. Речь идет о том, что некоторые, в том числе дауншифтеры и даже самые заурядные обыватели, начинают постепенно приходить к пониманию очевидного: жизнь короче полок в супермаркете. Намного, намного короче, ведь сегодня инфаркт в тридцать лет уже не новость. Навязанные обществом потребления цели перестают восприниматься в качестве желаемых. Человек, который к тридцати годам уже имеет семью, машину, квартиру и дачу оказывается на распутье: что делать дальше? Хотеть еще одну машину, квартиру побольше и смартфон поновее или заняться самореализацией? На первый взгляд само наличие подобного выбора кажется неочевидным. Однако, присмотревшись повнимательнее к людям, выполнившим основные социальные программы еще в молодости, мы обнаружим явное разделение на тех, кто продолжает упорно двигаться в заданном обществом направлении, теряя остатки мотивации, и тех кто решает кардинальным образом изменить свою жизнь.

Первые вступают на тупиковый путь саморазрушения с помощью алкоголя, наркотиков, жирной пищи и неуемного поиска новых удовольствий. Вторые постепенно эволюционируют из послушных потребителей одобренных и навязанных социумом смыслов в людей, способных самостоятельно определять для себя цели и задачи и достигать их (см. Новые мировоззрения). Дауншифтинг есть крайняя форма отрицания общества потребления, причем в достаточной степени лицемерная, ведь большинство добровольных пониженцев продолжают пользоваться благами цивилизации, существуя за счет сделанных накоплений или сдаваемого в наем имущества. Отказаться от потребления — еще не значит стать творцом. Другие ищут себя в благотворительности или волонтерстве, участвуют в социальных программах или объединяются, чтобы подействовать на решения, принимаемые политической властью. Третьи находят себе дело по душе, как правило не связанное с их образованием и полученными навыками, и пытаются самореализоваться, достигая порой весьма заметных успехов.

Человек, который не контролирует свой внутренний мир, не имеет власти над своей жизнью. Максимум, что он может получить, — это иллюзия власти, загоняющая его в еще более сильное рабство. Может показаться невероятным, но многих устраивает такое положение вещей. Зачастую человек принимает какое-то мировоззрение или религию, чтобы преодолеть терзающее его чувство одиночества. Нацепив на себя маску «христианина», «мусульманина» или «коммуниста», он присваивает себе право говорить «мы», имея в виду людей, с большинством из которых он вообще незнаком. Это выглядит глупо и наивно. Если ребенок, играющий в воображаемых солдатиков, вызывает порой умиление, то взрослый, играющий в воображаемое «мы», — просто жалок. Он пытается вырваться из одиночества, отняв у других право говорить за себя. Тот, кто отнимает у других, обречен на одиночество в мире, где несмотря на всю мощь общества потребления все еще живо искусство бескорыстного дара, в котором репутация ценится больше, чем деньги. Нет никаких «мы христиане считаем… » или «мы коммунисты думаем…», может быть лишь «я как христианин считаю…» или «я как коммунист думаю…» Любая попытка насильственно навязать свое мнение окружающим сегодня столь же архаична, как рабовладельческий строй. Диктат в области мысли — это покушение на осознанность, без которой немыслим человек в самом сокровенном смысле этого слова.

На протяжении всей человеческой истории людям указывали, во что им следует верить, как им надлежит действовать и что нужно покупать. Раньше такое положение вещей казалось естественным, однако с появлением сети Интернет многие получили доступ к огромным хранилищам информации и ужаснулись масштабу проблемы. Человек никогда не принадлежал самому себе, у него всегда находились хозяева, будь то рабовладельцы или религиозные авторитеты, диктующие ему чужую волю. Осознанность никогда не считалась добродетелью, в отличие от послушания. Достигнув пика своего могущества в девяностых годах двадцатого века, общество потребления довело ситуацию до абсурда, сделав ее максимально очевидной. Когда человеку с детства твердят, что он должен верить в Христа, он может смириться с этим, но когда ему приказывают следовать моде, делать постоянные апдейты и пускать пыль в глаза, симулируя оргазм престижного потребления, человек выходит из-под контроля. Непостоянство задаваемых целей высветило их фальшивую суть, и в сознании некоторых людей произошел сдвиг. Любые выступления против Христа в христианском обществе были чреваты санкциями, однако бунт против общества потребления ненаказуем до тех пор, пока происходит в рамках закона и нет таких законов, согласно которым человек обязан все время потреблять.

В книге Мартина Реймонда «Потребители будущего. Кто они и как их понять» ("Tomorrow People: Future Consumers and How to Read Them") описывается новый тип активных потребителей, не желающих быть просто свиньями на ферме, жрущими все, что им сыпят в кормушку. Реймонд рассказывает о растущем недовольстве брендами в западном обществе и приводит множество примеров, когда люди вынуждали крупные компании прислушиваться к своему мнению. Жители одного из респектабельных районов Лондона успешно воспротивились открытию на их улице кафе Starbucks. Значительная часть покупателей считает, что доходы для больших компаний важнее, чем безопасность, надежность и качество продуктов. Больше половины вообще не доверяют крупным международным компаниям. Известные бренды Nike, Coca-Cola и Marlboro характеризуются людьми как «агрессивные», «жадные», «циничные» и «безжалостный». Протесты потребителей против вивисекции уничтожили компанию Huntingdon Life Sciences. Книга изобилует подобными примерами, поэтому мы с удовольствием отсылаем интересующихся к работе Мартина Реймонда. Для нас важна главная его мысль: сегодня на Западе появилась определенная прослойка людей (около 20%), которые не желают быть безропотными марионетками в руках политиков, религиозных деятелей и маркетологов. Они хотят принимать самостоятельные решения, влиять на события их жизни, соучаствовать в общественной жизни, а не просиживать все свободное время у компьютера или телевизора с банкой пива в руках. Это уже не те безвольные жертвы гламура, которые стадами бродят по московским бутикам и покупают китайские подделки, повинуясь диктату трендов.

Открытая архитектура духа означает двусторонний обмен информацией с окружающей средой. Как нам известно еще со школьных уроков физики, согласно второму закону термодинамики энтропия изолированной системы не может уменьшаться. Переместив данное утверждение со всеми возможными оговорками и извинениями перед физиками в область психологии, мы можем сформулировать его следующим образом: изолированная личность неизбежно деградирует. Содержание в одиночных камерах — самое страшное наказание для человека, если не считать смертную казнь. Дело здесь не столько в общении, сколько с насущной потребностью обмениваться информацией, подпитывая личность новыми знаниями и впечатлениями. Это вопрос самосохранения, а не животной потребности к коммуникации. Власть массовых религий держалась до сих пор на запрете получать информацию из несанкционированных источников, что вызывало у людей информационный голод или искусственный дефицит впечатлений. Например, христианину нельзя читать определенные книги или сайты, запрещено общаться просто ради веселья, играть в игры для удовольствия и так далее. Ему разрешается и предписывается получать сведения о внешнем мире только из христианских источников информации и общаться только с единоверцами, что создает бедную информационную среду и, как следствие, информационный голод. Религиозные деятели частично удовлетворяют потребность в новых впечатлениях, проводя регулярные, но весьма однообразные перформансы в своих культовых сооружениях и, иногда, вокруг них. Человека сажают на информационную иглу с помощью простого логического ухищрения: «Если ты хочешь считать себя хорошим адептом нашей религии, ты должен слушать только то, что говорим тебе мы. Если ты ищешь свежих впечатлений на стороне, значит ты предаешь нас и своих единоверцев».

В двадцатом веке радио, телевидение и интернет нанесли три сокрушительных удара по религиозным монополиям на информацию. От искусственного дефицита знаний и впечатлений мы перешли в эру изобилия. Люди научились самостоятельно искать информацию и использовать ее нужным им образом. Старые догмы и суеверия еще сильны, но они постепенно теряют власть (см. Стихия сознания). Интернет-серфинг стал стилем жизни, породив своеобразный лайфсерфинг как искусство балансировать на гребне волны и двигаться вперед, ради удовольствия и приобретения мастерства. Многие еще продолжают безвольно болтаться в океане искусственных проблем и забот, но даже до самых твердолобых начало доходить, что жизнь от звонка до звонка по придуманным кем-то правилам и догмам — не единственный возможный способ существования. Альтернатива — вот самое страшное слово для любой религии, идеологии или политической группы. До сих пор у людей не было положительных альтернатив, и любое отклонение от «генеральной линии партии» считалось предательством или преступлением. Другой — значит плохой, другой — значит враг, другой — значит достойный жалости или смерти. Сегодня мы каждый день сталкиваемся с доказательством обратного: другой — значит просто другой. Становясь другими мы не предаем интересы нашей группы или партии, но приобретаем новый опыт, обогащающий наше сознание разрушающими стереотипы знаниями и впечатлениями. Мало того, мы сами можем обогатить других людей, придумывая и создавая новые формы самовыражения, идеи, произведения искусства, полезные фичи и трюки. Вместо жесткой иерархии, в которой высшие бросают низшим объедки со своего стола, появляется глобальная сеть, состоящая из взаимообогащающих элементов, поглощающих востребованную информацию и производящих новые элементы человеческой культуры.

Дизайн личности, моддинг восприятия, эргономика впечатлений, раскрепощение ума, повышение осознанности и, в конечном итоге, обретение контроля над своим внутренним миром, который окружающие пытаются превратить в кладбище мемов. Жизнь — это страдание, говорит старое мышление. Жизнь — это всё, возражает новое. Открытая архитектура духа дает человеку возможность испытать любые впечатления, но только если он сам этого хочет. Страдания ради самих страданий принципиально отличаются от страданий ради достижения реальной цели. Между фанатиком, который бьет себя плетью, чтобы угодить своему Богу, и альпинистом, сломавший ногу при восхождении на Эверест, различий больше, чем между людьми и обезьянами. Современный молодой человек, выросший в мегаполисе на пересечении разных культур, не видит смысла в ограничениях, которыми пытаются его кормить проповедники древности. Его ум открыт для новых знаний, его сознание свободно от иррациональных запретов, его тело и ум жаждут самореализации в движении от достигнутого к вожделенному. Мир, искромсанный государственными границами и непреодолимыми идеологическими разногласиями, обретает целостность в мировоззрении новых кочевников, не желающих быть чьими-то рабами или крепостными, возделывающими барские земли. Сегодня человек может с гордостью сказать: я сам себе хозяин, и нет надо мной ничьей власти, кроме моей собственной.