Новый адрес страницы:
https://tannarh.wordpress.com/2013/06/28/кришнамурти-цитаты/

Очень трудно общаться с другим — общаться без усилий, плодотворно, полно, действенно.

Слушать — искусство. Для того чтобы быть в состоянии по-настоящему слушать, надо оставить или отбросить все свои предвзятые мнения, заранее принятые формулировки, отложить свои дневные дела.

Мы скрываемся за ширмой своих предвзятых мнений, религиозных или духовных, психологических или научных; или за ширмой своих повседневных забот, желаний и страхов. И окружив себя этими ширмами, мы слушаем. Поэтому, мы, как звучащая раковина, слушаем свой собственный шум, а не то, что нам говорят.

Понимание приходит путем осознавания того, что есть. Точно знать то, что есть — реальность, действительность — не интерпретируя, не осуждая или оправдывая ее, вот, несомненно, начало мудрости. Лишь когда мы начинаем интерпретировать ее, переводить на язык своей обусловленности, своих предвзятых мнений — вот тогда мы упускаем истину.

Страдание царит в мире — политическое, социальное, религиозное; вся наша психологическая жизнь безнадежно запуталась, и все лидеры, политические и религиозные, не оправдали наших ожиданий; все книги потеряли свой смысл.

Вы можете обратиться к Бхагавадгите, или к Библии, или к последнему политическому или психологическому трактату, и вы убедитесь — звучание, голос истины больше не раздается в них; они стали просто словами. Вы-то сами, вы, повторяющий эти слова, вы же запутались и не уверены в себе, и простое повторение слов — это переливание из пустого в порожнее.

Слова и книги потеряли свою ценность; цитируй вы хоть Библию, хоть Маркса, хоть Бхагавадгиту — но раз вы, цитирующий и повторяющий их, сами не уверены в себе и запутались, ваше повторение становится ложью; написанное в книгах становится всего лишь пропагандой, а пропаганда — не истина.

Повторяя сказанное другими, вы перестаете понимать свое собственное состояние бытия. Вы просто прикрываете авторитетными словами свою собственную запутанность.

Мы всего лишь посторонние, наблюдатели и мы потеряли свои творческие способности. Отсюда наша жажда впитывать и разделять чужие мнения.

Когда мир охвачен беспорядком, психологическим и всяким другим, вы укрываетесь в какую-нибудь безопасную нишу, будь то банковский счет или идеология; или же вы обращаетесь к молитве, идете в храм — что на самом деле бегство от происходящего в мире. Больше и больше образуется сект, больше и больше появляется «измов» во всем мире.

Как только вы осознаете беспорядок — именно то, что есть, — вы пытаетесь бежать от него. Хуже всего те секты, которые предлагают вам систему для разрешения страдания — экономического, социального или религиозного; ибо тогда важна становится система, а не человек — религиозная система, левая или правая система.

Система становится важна, философия, идея становится важна, а не человек; и ради идеи, идеологии вы готовы пожертвовать всем родом человеческим, что как раз и происходит в мире.

Вот, являлись великие учители, Будда или Христос, принимали веру, освобождались, возможно, от беспорядка и горя. Но им так никогда и не удалось предотвратить горя, покончить с беспорядком. Беспорядок продолжается, горе продолжается.

Ожидая преобразования общества от системы, мы просто уходим от вопроса: система не в состоянии преобразовать человека; как показывает история, это человек всегда преобразует систему.

Изменение может произойти только немедленно; революция совершается теперь, а не завтра.

В конце концов, если ищешь покоя и мира, можешь очень легко найти их. Достаточно слепо предаться какому-нибудь делу, какой-нибудь идее и укрыться там. Несомненно, это не решает проблемы. Простая изоляция в замкнутой идее не освобождает от конфликта.

Я могу укрыться в иллюзию, я могу бежать от раздоров, споров, борьбы; я могу поклоняться другому; я могу ждать спасения от кого-то, кто придет и спасет меня. Но до тех пор пока я не познаю себя, до тех пор пока я не осознаю всех процессов, происходящих во мне, у меня не будет фундамента для мысли, для любви, для действия.

Если мы мелочны, завистливы, тщеславны, жадны — то же самое мы создадим и вокруг себя, таким же будет и общество, в котором мы живем.

Без познания глубин самого себя, без познания субстанции собственной мысли и откуда она приходит — ваши поиски, несомненно, будут абсолютно тщетны, а действия бессмысленны, не так ли? И не имеет при этом значения, американец ли вы или индиец или какова ваша религия.

Гоняться по всему свету за гуру и их системами, читать новейшие книги о том о сем и все прочее в этом роде представляется мне совершенно пустым, совершенно никчемным занятием — вы можете объехать вокруг Земли, но вам все равно придется вернуться к себе.

Чем больше познаешь самого себя, тем большая появляется ясность.

Вы и я как личности, используемся ли мы, управляемся ли мы, воспитываемся ли мы, контролируемся ли мы, формируемся ли мы по определенному образцу обществом и правительством, — или это общество и государство существуют ради личности? Есть ли личность цель общества или она простая марионетка, обучаемая, эксплуатируемая, используемая как пушечное мясо на войне?

Если личность — всего лишь инструмент общества, тогда общество гораздо важнее, чем личность. Если это правда, тогда мы должны отказаться от личности и работать для общества; вся наша система воспитания должна подвергнуться революционному изменению, а личность превращена в инструмент, который можно использовать, ломать и выбрасывать за ненадобностью.

Если вы зависимы от книг, левых, правых или священных книг, тогда вы просто зависимы от мнения, будь то мнение Будды, Христа, капитализма, коммунизма — кого угодно. Это идеи, а не истина.

Факт нельзя отвергать. Мнение насчет факта отвергать можно.

Какой вы, такой и мир.

Мы хотим вызвать изменения с помощью какой-нибудь системы или с помощью революции, революции идей или ценностей, основанной на системе, забывая, что это вы и я создаем общество, что это вы и я приносим беспорядок или порядок соответственно тому, как мы живем.

Так вот, посмотрите на свои занятия — они же главным образом основаны на зависти, а не просто на том, как заработать себе средства для пропитания.

Сколько бы законов мы ни издавали и какими мудрыми бы ни были эти законы, общество всегда находится в процессе упадка, потому что революция должна происходить внутри, а не только снаружи.

Вы и я стали подражателями, мы копируем — копируем внешне и внутренне.

Я перестал быть реальной личностью; психологически я стал просто машиной, повторяющей определенные реакции, обусловленные тем, что я индуист, христианин, буддист, немец или англичанин.

Для того чтобы быть творческой личностью, нужна свобода от авторитета.

Самопознание — начало мудрости, и следовательно — начало изменения или обновления.

Мы должны совершать открытия, а для совершения открытий необходимо намерение совершать их, необходим поиск, исследование.

Если я жаден, завистлив, склонен к насилию — грош цена иметь идеал ненасилия, нежадности.

Следуя методу, мы должны обзаводиться авторитетом — учителя, гуру, Спасителя, Господа, — который гарантирует нам то, что мы желаем; и уж, конечно, это не путь самопознания.

Авторитет по самой своей природе препятствует полному осознанию самого себя, и, следовательно, в конечном счете убивает свободу; а только в свободе может быть творчество.

Творчество может возникнуть только благодаря самопознанию. Большинство из нас — люди не творческие; мы — машины для повторения, заезженные грампластинки, проигрывающие раз за разом определенные песни опыта, определенные умозаключения и воспоминания, принадлежащие нам самим или другим.

Быть творческим человеком не означает, что мы должны рисовать картины или писать стихи и стать знаменитыми. Это не творчество — это всего лишь способность выражать идею, которой публика рукоплещет или свищет. Не надо путать способность и творчество.

Творчество не есть непрерывное состояние, оно ново каждый миг, это движение, в котором нет «я», «мое», в котором мысль не сосредоточена на каком-нибудь определенном опыте, честолюбивом замысле, достижении, цели и мотиве.

Мы все боимся быть ничем, потому что мы все хотим быть кем-то или чем-то.

Если возникает идея, тогда действие всего лишь приспосабливается к идее и, следовательно, это больше не действие, но подражание, принуждение, подстраивание под идею.

Идеи — не истина; а истина — это что-то, что должно быть непосредственно познаваемо на опыте, каждый миг.

Существует вера индуизма, христианская вера, буддийская вера — бесчисленное количество сект и национальных вер, разных политических идеологий, и все они борются друг с другом, стараясь обратить друг друга в свою веру. Можно без труда, очевидно, видеть, что вера разделяет людей, создает нетерпимость; возможно ли жить без веры?

Если вы присмотритесь, вы увидите: одной из причин желания принять веру является страх.

Если бы у нас не было образца для действия, основанного на вере — вере в Бога, или в коммунизм, или в социализм, или в империализм, или в какую-нибудь религиозную формулу, какую-нибудь догму, которой мы обусловлены, — мы почувствовали бы себя совершенно потерянными.

Чашка полезна только когда она пуста; и ум, заполненный верами, догмами, утверждениями, цитатами, — на самом деле нетворческий ум; это всего лишь повторяющийся, как попугай, ум.

Вера, религиозная или политическая, очевидно, препятствует пониманию самих себя. Она действует как ширма, сквозь которую мы смотрим на самих себя.

Если у нас не будет вер, с которыми мы идентифицировали себя, тогда ум, не идентифицируя себя ни с чем, окажется способен смотреть на себя как есть — и это-то, несомненно, и будет началом понимания самого себя.

Чем более мыслящий, сознающий, чуткий человек, тем менее это, возможно, верующий человек. Это происходит потому что вера связывает, вера изолирует.

Вы думаете, что Великий Отец Небесный наблюдает за каждым из нас. Это всего лишь проекция того, что угодно лично вам.

Посмотрите, как мы поклоняемся тем, кто обладает огромным знанием и эрудицией! Понимаете ли вы смысл этого?

Способен ли ум быть свободен от веры? Вы сможете освободиться от веры только тогда, когда поймете внутреннюю природу причин, заставляющих вас держаться за нее, не только сознательные, но и бессознательные мотивы, которые заставляют вас верить.

Ум, отягощенный знанием, просто не в состоянии понять, что такое реальность — реальность, которая безмерна.

Усилие — отвлекающий маневр от того, что есть. Как только я принимаю то, что есть, — борьбы нет. Всякая форма борьбы — показатель отвлечения от того, что есть; и такое отвлечение, то есть усилие, должно существовать то тех пор пока я, психологически, хочу преобразовать то, что есть, во что-то, что не есть.

Я хочу стать управляющим, потом собственником и так далее, и так далее, и это не только в материальном мире, но и в так называемом духовном: преподаватель хочет стать директором, священник — епископом, ученик — учителем.

Противоречие возникает только тогда, когда ум сосредотачивается на фиксированной точке желания; то есть когда ум не рассматривает всякое желание как движущееся, временное, но хватается за одно желание и превращает его в постоянное, — только тогда, когда появляются другие желания, возникает противоречие.

До тех пор пока ум ищет удовлетворения, нет большой разницы между Богом и пьянством. Возможно, пьянство — социальное зло; но внутреннее желание удовлетворения, достижения — разве оно не еще вреднее?

Усилие и борьба, заключенные в противоречии, дают нам ощущение жизненной силы. Вот почему мы так любим войны, вот почему мы находим упоение в гибельном бою.

Сама природа нашего мышления заключает в себе противоречие, потому что мы всегда мыслим в терминах прошлого или будущего; следовательно, мы никогда полностью не знаем, полностью не осознаем настоящего.

Я желаю быть защищенным, иметь внутреннюю безопасность; или я желаю иметь духовного учителя, гуру, Бога; и я обретаю опыт того, что я спроецировал; то есть, я спроецировал желание, которое приняло форму, которому я дал имя; и на которое я реагирую.

Мой сын умирает, и я верю в перевоплощение, чтобы избавить себя психологически от большего страдания; но в самом процессе веры содержится сомнение.

Жить без страха — жить без особого образца.

Я вижу — сам ум есть рамки, образец; он живет внутри привычного образца, который сам и создал для себя. Следовательно, сам ум — страх. Все, что делает ум, направлено на укрепление старого образца или создания нового. Это означает: что бы ни делал ум, чтобы освободиться от страха — вызывает страх.

Страх находит для себя разные формы бегства. Самым общепринятым способом бегства является самоидентификация, не так ли, — идентификация себя со страной, с обществом, с идеей.

Самоидентификация — процесс самозабвения.

Страх — неприятие того, что есть.

Простота — глубочайшая, подлинная простота — может появиться только изнутри; и уж затем следует внешнее выражение ее.

Когда возникает свобода от верований, возникает простота.

Когда мы ищем безопасности, мы, очевидно, находимся в состоянии страха и, следовательно, далеки от простоты.

Ум, заставляющий себя быть смиренным, больше не смиренный ум. Только когда вы имеете смирение — не культивируете смирение, — может состояться ваша встреча с самыми неотложными вопросами жизни, ибо тогда вы — не важны, вы смотрите не под воздействием своего «я» и чувства собственной значительности; вы смотрите на саму проблему — и вот тогда вы в состоянии разрешить ее.

Реальность непознаваема умом, потому что ум — результат знаемого, прошлого; следовательно, ум должен понять себя и свои функции, свою истинную суть, и только тогда появляется возможность для незнаемого — быть.

Когда я осознаю всю структуру желания, то вижу, как мой ум стал мертвым центром этой структуры, механическим процессом памяти. Устав от одного желания, я автоматически хочу осуществить себя в другом

Объекты, к которым я стремлюсь, представляют собой проекцию ума как символы, из которых он извлекает ощущения. Слово «Бог», слово «любовь», слово «коммунизм», слово «демократия», слово «национализм» — все это символы, которые дают ощущения уму, и поэтому ум цепляется за них.

В себе я вижу продолжающийся процесс желания — механический, бесконечно повторяющийся процесс, — который держит ум в тисках рутины и превращает его в мертвый центр прошлого, в нем же творческой спонтанности нет и в помине.

Таким образом, я осознаю состояние собственного ума; я вижу, что он — инструмент ощущения и желания, или, вернее, он есть ощущение и желание, и он механически втянут в их рутину.

До тех пор пока у вас есть границы — национальные, экономические, религиозные или социальные, — миру в мире не бывать, это очевидный факт.

Процесс изоляции — это процесс поисков власти; будь то поиски личной власти или власти какой-нибудь расовой или национальной группы, в основе их должна лежать изоляция, ибо само желание власти, положения есть изоляционизм.

Каждый ищет власти, а ища власти, он создаст и общество, основанное на власти — военной, промышленной, экономической и тому подобной власти, что опять-таки очевидно.

Националист — бедствие, так как самим своим националистическим, патриотическим духом он создает стену изоляции. Он настолько идентифицируется со своей страной, что строит стену против всяческого другого. Что происходит, когда вы строите стену против чего-то? Это «что-то» постоянно стучится в вашу стену.

Националист, говорящий о братстве, лжет; он живет в состоянии противоречия.

Идентификация себя с чем-то бόльшим — партией, страной, расой, религией, Богом — такая идентификация является стремлением к власти. Из-за того, что вы внутренне пусты, глупы, слабы, вам нравится идентифицировать себя с чем-то бόльшим. Желание идентифицировать себя с чем-то бόльшим — желание власти.

Мысль не разрешила наши проблемы, и я не думаю, что когда-либо разрешит. Мы положились на интеллект, который укажет нам выход из наших сложностей. Чем хитрее, отвратительнее, коварней интеллект, тем больше разнообразие систем, теорий, идей. А идеи не разрешают ни одной из наших человеческих проблем; никогда не разрешали и никогда не разрешат. Ум — не решение проблемы; путь мысли, очевидно, не выход из наших трудностей.

Умники — философы, ученые, политические лидеры — не разрешили на самом деле ни одной из наших человеческих проблем, которые заключаются во взаимоотношениях между вами и другим, между вами и мной.

Если в каждом из нас не будет существовать центра «я», с его желанием власти, положения, авторитета, с его стремлением к самосохранению и к вечному продолжению себя — с нашими проблемами, несомненно, будет покончено!

Иметь пустой ум означает для вас находиться в состоянии ступора, идиотии, и ваша инстинктивная реакция — отвергнуть это состояние. А ведь несомненно, что ум, который совершенно спокоен, ум, который не отвлекается своими собственными мыслями, ум, который открыт, — такой ум может смотреть на проблему очень прямо и очень просто. И эта способность смотреть на свои проблемы, не отвлекаясь ничем, — вот единственное решение. Для этого и должен существовать тихий, спокойный ум.

Если вы ссылаетесь на Будду, Христа или XYZ, мышление заканчивается, прекращается стремление выяснить и вести исследование. Так вот, человеку следует остерегаться этого.

Вы понимаете, что любая реакция обусловлена и что из-за обусловленности не может быть свободы либо в начале, либо в конце — а свобода всегда в начале, не в конце.

Основополагающий фактор самообмана — это постоянное желание быть кем-то в этом мире и в мире потустороннем.

Вера, убеждение, не принесет сотрудничества; напротив, она разделяет.

Переживание, опыт становится разделяющим фактором в наших человеческих взаимоотношениях.

Наша трудность в том, что каждый из нас отождествил себя с определенной верой, с определенной формой или методом достижения счастья, экономического процветания и прочего — ум наш захвачен этим, и мы не способны глубже вникнуть в проблему; поэтому нам хочется внутренне оставаться в стороне, с нашими личными способами, верованиями и переживаниями.

Человек, сознательно преследующий добродетель, добродетельным не является. Скромность не может быть достигаемой, в этом красота скромности.

Мы живем во времени, мы — результат времени. Наши умы — продукт многих вчерашних дней, и настоящее — просто переход, коридор от прошлого к будущему.

Надо прежде всего видеть необыкновенно коварную активность «я», ума, надо осознать свои идеи, веры, умозрения, и все их отбросить, так как они на самом деле обман и иллюзия.

Мы знаем путь власти — власти с помощью господства, власти с помощью дисциплины, власти с помощью принуждения. С помощью политической власти мы надеемся прийти к коренному изменению; но такая власть только порождает дальнейшую тьму, распад, зло, усиление «я».

Единственная вещь, которая может вызвать коренное изменение, творческое, психологическое освобождение — это каждодневное внимание, ежеминутное осознавание своих побуждений, сознательных, так же как бессознательных.

Творческое освобождение наступает, только когда мыслитель есть мысль.

Только когда ум пуст, появляется возможность творчества; но я не имею в виду ту поверхностную пустоту, которая знакома большинству из нас… Я говорю о пустоте, которая приходит благодаря необыкновенной вдумчивости и внимательности, когда ум видит собственную власть создавать иллюзии и выходит за свои пределы.

Творческая пустота невозможна до тех пор, пока существует мыслитель, который ожидает, наблюдает, высматривает, для того чтобы накопить опыт, для того чтобы укрепить самое себя.

Только новое может преобразовывать, не старое.

Если вы следуете старому образцу, любое изменение будет модифицированным продолжением старого; ничего нового в этом не будет, не будет ничего творческого.

Нынешний кризис по всему миру исключителен… потому, что он происходит в сфере возникновения идей. Мы спорим об идеях, мы оправдываем убийство; повсюду в мире мы оправдываем убийство как способ достижения праведной цели, что само по себе беспрецедентно. Прежде зло признавали злом, убийство — убийством, но сегодня убийство превратилось в средство достижения благородной цели. Убийство отдельного человека или группы людей оправдывается тем, что убийца или группа, которую он представляет, называет убийство способом достижения результата, который принесет пользу человечеству.

Вы не выбираете гуру, который говорит: «Положитесь на самого себя»; вы выбираете гуру в соответствии с вашими предрассудками.

Гуру существует для эксплуатации разного рода, но это не то, что нужно.

Гуру становится бесполезен, когда есть хотя бы крупица самопознания.

Человек, который постоянно защищает свое «я» с помощью знания, совершенно очевидно не ищет истину.

Что важно, так это выяснить истину этого для самого себя — не согласовывая это с каким-либо отдельным святым или с человеком, прибывшим из Индии или из какого-то другого места, чем экзотичнее, тем лучше.

Вы когда-нибудь пытались оставаться в одиночестве? Если вы попытаетесь, вы почувствуете насколько это необычайно трудно и сколь чрезвычайно разумными мы должны быть, чтобы оставаться в одиночестве, потому что ум не даст нам оставаться в одиночестве.

Человек, который хочет улучшить себя, никогда не придет к осознанию, поскольку улучшение подразумевает осуждение и достижение результата. В то время как осознание — это наблюдение без осуждения, без отказа или приятия.

Война — это зрелищная и кровавая проекция нашей повседневной жизни.

Война — всего лишь внешнее выражение нашего внутреннего состояния, наши повседневные действия в увеличенном виде.

Мы можем контролировать обстоятельства, потому что мы их создаем.

Без познания себя нет мира.

Если вам грустно — будьте грустным. Не пытайтесь найти выход из этого, потому что ваша скука имеет огромное значение, если вы способны понять ее, жить с ней.

Большинство из нас, кто ежедневно читает газеты, переполнены сплетнями, глобальными сплетнями. Все это бегство от самих себя, от нашей собственной убогости, от нашей собственной уродливости.

Мы думаем, что посредством посредственного интереса к мировым событиям мы становимся все более и более знающими, мудрыми, более способными что-то делать с нашими собственными жизнями.

Человек, отождествляющий себя с собственностью, и есть эта собственность, этот дом, эта обстановка. То же самое с идеями или с людьми; когда присутствует обладание, взаимоотношений нет. Большинство из нас стремится к обладанию чем-то, ибо помимо этого у нас ничего нет.

Если мы ничем не обладаем, не заполняем нашу жизнь обстановкой, музыкой, знаниями, тем или этим, то мы — пустые раковины. И эта раковина производит много шума, и этот шум мы называем жизнью; и этим мы удовлетворены. Если это нарушается, возникает скорбь, ибо вы внезапно видите себя таким, какой вы есть — пустой раковиной, ничего собой не представляющей.

Вера — отрицание истины, вера препятствует истине; верить в Бога — не найти Бога.

Человек, сбросивший атомную бомбу на Хиросиму, говорил, что Бог был с ним; те, кто летел из Англии разрушать Германию, говорили, что этот Бог был их вторым пилотом. Диктаторы, премьер-министры, генералы, президенты — все говорят о Боге, у них беспредельная вера в Бога. Служат ли они, делая жизнь человека лучше?

Люди, те, что говорят, что они верят в Бога, разрушили полмира, и мир пребывает в полной нищете и страданиях. Религиозная нетерпимость привела к разделению людей на верующих и неверующих, ведущему к религиозным войнам. Это показывает, насколько вы, ваши умы, невероятно политизированы.

Реальность есть то, чем являетесь вы, то, что вы делаете, то, что вы думаете, и ваша вера в Бога есть просто бегство от вашей монотонной, тупой и жестокой жизни.

Ваша вера в Бога реально усиливает нищету и бедствия в мире; хоть она и может принести вам временное утешение, но в действительности она приносит вам еще больше страданий и разрушений в виде войн, голода, классовых разделений и беспощадных действий разобщенных индивидов. Так что ваша вера вообще не имеет никакой ценности.

Только когда ум полностью затих, не только на верхнем уровне, но основательно, насквозь, и на поверхностном и на более глубоких уровнях сознания — только тогда неведомое может обрести бытие.

Медитация — это самопознание, и без самопознания нет медитации.

Только тогда, когда ум свободен от моей обусловленности — я понимаю.

Так как наша повседневная жизнь настолько пуста, настолько уныла, настолько бессмысленна, настолько скучна, так невыносимо глупа, мы говорим, что жизнь должна иметь более высокий смысл.

Цель жизни, от мгновения к мгновению, каждый день — уничтожить друг друга, эксплуатировать друг друга, либо индивидуально, либо коллективом человеческих существ. В нашем одиночестве, в нашем страдании мы стараемся использовать других, мы пытаемся убежать от самих себя — путем развлечений, через богов, через знание, через всяческие формы веры, через отождествление. В этом наша цель, сознательно или подсознательно, так мы сегодня живем.