Новый адрес страницы:
https://tannarh.wordpress.com/2013/05/28/карнавал-мертвецов/

Карнавал мертвецов проходит в Некрополисе ежегодно в день летнего солнцестояния. Это незабываемое зрелище, однако увидеть его и остаться в живых удается лишь немногим. По традиции, во время праздника мертвецы ненадолго обретают власть над миром и убивают всех, кто вольно или невольно стал свидетелем их безумных плясок на улицах этого древнего города. Под утро они снова превращаются в бесплотных призраков и в течение года пугают одиноких странников полными тоски и отчаяния завываниями, доносящимися из бетонных склепов и братских могил.

Жители равнины боятся и ненавидят обитателей Некрополиса, и при этом по какой-то непонятной мне причине стараются селиться поближе к его окраинам. Днем самые смелые из них совершают набеги на заброшенные склады и хранилища в поисках наживы, а вечерами рассказывают соплеменникам байки о встречах с мудрыми прекрасными призраками, чье счастливое и беззаботное существование вызывает жгучую зависть у слушателей.

Среди окрестных племен весьма распространено верование, согласно которому Некрополис, словно вампир, высасывает жизненные силы из обитателей равнины и за их счет питает своих призраков. Время от времени некоторые смельчаки, прельстившиеся рассказами о могуществе мертвецов, уходят в город навсегда и пополняют ряды его бессмертных обитателей. Иные предпочитают ненавидеть Некрополис издалека — скорее в силу определенной традиции, нежели на основе собственного опыта, ведь многие из них никогда не бывали в тех местах и вряд ли когда-нибудь осмелятся на подобное путешествие.

Я прибыл в Город Мертвых накануне карнавала. У меня оставалось несколько часов, чтобы найти подходящее убежище, откуда можно будет спокойно наблюдать за празднеством. Смерть не входила в мои планы, поэтому я старался не привлекать к себе лишнего внимания здешних обитателей. Наконец я нашел то, что искал — высокую недостроенную башню на пересечении двух широких улиц. С предпоследнего этажа открывался великолепный вид на город, разрезанный надвое изящным изгибом реки. Я достал из рюкзака бинокль и уселся на самом краю рядом с колонной. Стен не было, и лучи заходящего солнца пронизывали башню насквозь, окрашивая грязный бетон в нежнейшие оттенки розового.

С наступление сумерек в окнах домов начали загораться мерцающие разноцветные огоньки. Откуда-то издалека ветер принес обрывки незатейливой мелодии и чьи-то радостные или наоборот возмущенные крики. Я прижался к нагретой солнцем колонне и поднес к глазам бинокль. На пустынных улицах было тихо, даже крысы не рисковали вылезать на поверхность в эту особенную ночь. Звезды с холодным презрением взирали с небес на раскинувшуюся до горизонта обитель мертвых. В какой-то момент мне показалось, будто я последний живой человек на Земле.

Где-то внизу громко хлопнула металлическая дверь. Я повернулся на звук и увидел двух мертвецов, вышедших на улицу из темной подворотни. Я не заметил в их облике ничего необычного, пока они не оказались в полосе лунного света, и тогда я разглядел в бинокль, что у одного из них была голова ворона, а у другого — собаки. Покинувшие свои склепы мертвецы громко закаркали и залаяли, призывая остальных последовать их примеру. Отовсюду послышались звуки хлопающих дверей, и улица постепенно начала заполняться невиданными монстрами и уродами, среди которых вряд ли можно было отыскать двух похожих.

Это было самое отвратительное и вместе с тем самое завораживающее зрелище из всех, что я когда-либо видел. Шествующие по улицам мертвецы кривлялись, подпрыгивали, громко орали что-то невразумительно и норовили укусить друг друга или хотя бы измазать грязью. Некоторые играли на сломанных инструментах, внося существенный вклад в общую атмосферу хаоса и анархии. Иные шествовали на самодельных ходулях, окруженные толпами почитателей, похожих не то на хомячков, не то на леммингов. Периодически они останавливались и, слегка присев, громко пускали газы в толпу своих прихлебателей. Те совершенно не обижались подобному обращению, а наоборот начинали ловить испорченный воздух руками и нюхать свои сжатые кулачки, блаженно закатывая глаза.

Мое внимание привлекла небольшая группа призраков с пестрыми головами помойных кошек. Они были облачены лишь в рваные накидки цвета радуги, а их половые органы, разбухшие до невероятных размеров, волочились за ними по асфальту. Визжа от удовольствия, они томно облизывали друг друга, не стесняясь опускаться до самых интимных мест. Иногда кто-нибудь из прохожих спотыкался об их огромные пенисы и кидался на них с кулаками. Люди-кошки практически не сопротивлялись агрессии и, похоже, даже получали от побоев своеобразное удовольствие.

Их быстро догоняла компания молодых стриженных налысо парней с черными извивающимися щупальцами вместо рук, вскинутыми в каком-то древнем приветствии. Заметив преследователей, радужные с воплями кинулись врассыпную. Стриженным удалось поймать лишь одного из них, и они накинулись на него все скопом. Сначала я подумал, что они избивают свою несчастную жертву, однако щупальца были слишком мягкими и скорее ласкали пойманного, не причиняя ему никакого видимого вреда.

Потом я услышал его дразнящий смех и сквозь мелькание мускулистых тел увидел, как щупальца обвили его шею и половой орган, извергающий тугие белые струи. Вдоволь натешившись, парни отправились на поиски новых жертв, облизывая свои запачканные лица длинными как у ящериц языками, а радужный с трудом поднялся на ноги и побрел искать своих трусливых сородичей.

Тем временем на улице появилась новая процессия. Среднего роста мужчина рыбьим лицом и клешнями краба вел на поводке косолапого медведя, едва поспевающего за своим хозяином. Их окружали толстые охранники с головами свиней и ослов, которые распихивали во все стороны зазевавшихся прохожих. Некоторые сами падали на колени перед свиноголовыми и, воздев руки к небу, исступленно вопили: «Крабе! Крабе!»

Другие лихорадочно доставали из штанов пригоршни дерьма и бросали его в процессию, но почему-то все время промахивались. Медведь затравленно оглядывался и истошно ревел. Вдруг от его головы отскочило брошенное кем-то недоеденное яблоко. Медведь проворно схватил его, но вместо того, чтобы съесть, почему-то приложил к левому уху. Вскоре процессия затерялась в толпе.

Затем я увидел пятерых бородатых мужчин, которые несли над головами палки с натянутыми на них грязными трусами в желто-коричневых пятнах, похожих на портрет какого-то человека. Они пели что-то заунывное и, казалось, совершенно не обращали внимание на творившееся вокруг безумство. На тротуаре перед ними разлеглась беременная женщина и, задрав подол, широко расставила ноги с ободранными до крови коленями. Мужчины остановились перед ней, а затем шедший первым, размахнувшись, всадил жердь ей в живот.

В утробе женщины кто-то яростно заверещал, и из ее лона на забрызганный кровью асфальт выполз карлик со сморщенным лицом старика. Он проворно вскочил на ноги и бросился наутек. Мужчины побросали свои хоругви и кинулись следом. Бурлящая толпа поглотила их, а раненая женщина принялась сдирать запачканные фекалиями трусы с жердей и остервенело запихивать их в себя. Вскоре ее живот приобрел прежнюю округлость, и она поползла прочь, злорадно хихикая.

Увлеченный этим парадом уродств я не заметил, как на перекрестке появился деревянный помост, в центре которого возвышался столб, обложенный хворостом и ветками. Вокруг толпились мертвецы. На их лицах было написано томительное ожидание главного действа, завершающего карнавал. По одной из улиц шли парень и девушка, совсем молодые — им едва исполнилось по шестнадцать лет. За ними неотступно следовали двое призраков с волчьими головами. Девушка была напугана, и парень крепко обнимал ее за плечи, прижимая к себе. Толпа перед ними расступалась, открывая путь к помосту. Они были живыми, и я догадывался, зачем они пришли сюда в эту ночь.

Я многажды слышал о подобных историях. Двое влюбленных, чьи родители были против их брака, сбежали из своего племени в Город Мертвых, чтобы навсегда соединить свои судьбы в единое целое. Если им не суждено быть вместе при жизни, то в смерти никто не сможет их разлучить. Они навсегда останутся юными и красивыми, и поэты станут воспевать их поступок в веках. Однако смерть никогда не бывает такой, какой мы ее себе представляем. Я знал это, а они, похоже, даже не догадывались о том, что их ждет, но я ничего не мог сделать. Не мог и не хотел.

Люди-волки подняли влюбленных на помост и привязали их к столбу. Из толпы вышел хромой старик с факелом в руке. Он поднял зажженный факел над головой, и толпа приветственно заревела. Старик улыбнулся беззубым ртом, а затем бросил факел на хворост. Девушка закричала от ужаса, но ее крики заглушал рев толпы. Огонь поглотил их и скрыл от моего взора. Я ждал развязки. Ждали и мертвецы.

Когда огонь потух, от помоста и столба ничего не осталось, только куча золы и пепла. В центре пепелища кто-то зашевелился. Юноша с трудом выбрался из-под обгоревших досок и помог подняться своей подруге. Они встали перед толпой мертвецов, два призрака, принесенные в жертву хозяину карнавала. Затем они посмотрели друг на друга, и над городом вознесся вопль, полный отчаяния и какой-то звериной тоски.

Этот крик прокатился по толпе, смывая с нее карнавальные маски: исчезли звериные морды, красочные одеяния уступили место истлевшим похоронным саванам, пропали фальшивые улыбки, обнажив черепа, обтянутые тонкой словно пергамент кожей. Мертвецы предстали в своем истинном обличии, и каждый был таким, каким застала его смерть.

Крик девушки перешел в рыдания. Она упала на колени, прижимая к изуродованному лицу обгоревшие до костей руки. Парень попытался обнять ее, чтобы утешить, но она грубо оттолкнула его. Юноша отступил на шаг, глядя на свою бывшую возлюбленную. В его глазах читалось отвращение. Он отвернулся и пошел прочь, с трудом переставляя обугленные обрубки, в которые превратились его сильные молодые ноги.

Безразличные ко всему мертвецы начали расходиться по домам. В окнах один за другим гасли призрачные огни. Улицы опустели, и только девушка продолжала сидеть в центре пепелища, прижимая ладони к некогда прекрасному лицу. В наступающих предрассветных сумерках ее тело становилось все прозрачнее, пока не исчезло совсем.

Солнце взошло над домами, но призраки не могли увидеть его свет. Для них существовала лишь вечная ночь, полная тоски и зависти к тем, кто еще не потерял способности радоваться жизни. Я убрал бинокль в рюкзак и положил его под голову. Перед уходом из Города Мертвых следовало хорошенько выспаться, и я решил не упускать такой возможности.