Новый адрес страницы:
https://tannarh.wordpress.com/2013/01/03/охотники-за-облаками/

Когда жизнь в Москве стала невыносимой, я все бросил и уехал в Монголию. Это был тот самый прыжок в неизвестность, без которого невозможна подлинная свобода. Монголия казалась мне волшебной загадочной страной, где я наконец-то смогу обрести себя, однако реальность не оправдала моих желаний. Я устроился работать охотником за облаками и все лето провел в жаркой степи, орошая дождями пастбища скотоводов. Платили неплохо, в основном за риск и терпение.

Условия жизни, казавшиеся мне невыносимыми, были для монголов обычным делом. Отсутствие горячей воды и элементарных удобств никого не смущали, и вскоре я привык к запаху пота, как иные привыкают к аромату дорогих духов. Я перестал обращать внимание на то, что в Москве вызывало у меня брезгливость и омерзение. Главным для меня был вопрос выживания, а все остальное потеряло значение, потерялось в бескрайних степях средней Монголии.

Моего предшественника убила молния. У Тархана не было времени искать ему замену, поэтому он взял меня без испытательного срока. На самом деле охотником за облаками был Тархан, а мы с Данькой работали простыми загонщиками. Жизнь кочевников полна суеверий, даже сегодня они считают, что настоящий дождь может вызвать только чистокровный монгол, и если бы я или Данька взяли на себя эту обязанность, они бы не заплатили за наши старания.

Тархан был потомственным охотником из уважаемой семьи, в которой секреты мастерства передавались на протяжении нескольких поколений. В свои двадцать пять он уже многое повидал и научился относиться с юмором к проблемам, вызывавшим у меня тогда панический страх. Отец прогнал его, когда ему едва исполнилось семнадцать. Он никогда не рассказывал о причинах разрыва с семьей, но я догадывался. Просто о таких вещах было не принято говорить вслух.

Высокий, выше меня на целую голову, и немного застенчивый, в степи он вел себя словно царь, и казалось, будто вся Монголия принадлежит ему одному. Он никогда не терял самообладания, уверенный в себе и своих силах. Помню, однажды молния ударила в землю метрах в пяти от него, когда мы загоняли облака на летнее пастбище нанявших нас скотоводов, а он даже не вздрогнул. И когда раскат грома всколыхнул траву, он уже распорол лиловое брюхо беременной дождем тучи и стоял в стременах, хохоча и размахивая над головой острым, как бритва, копьем.

С Данькой они познакомились три года назад. Тот приехал из Украины, чтобы стать настоящим охотником за облаками. Веселый и круглолицый, Данька одинаково хорошо говорил и по-русски и по-монгольски, и лишь характерный акцент выдавал в нем уроженца Малороссии. Он боготворил Тархана и повсюду ходил за ним как преданная собачонка с большими влажными глазами, полными любви и обожания. Тархан был его кумиром, его отцом и богом, каждое слово которого — закон.

Данька хотел во всем походить на Тархана, он даже носил монгольскую одежду, но в глубине души понимал, что навсегда останется лишь бледной его тенью. Впрочем, отсутствие лидерских качеств не мешало ему относиться ко мне свысока. В его глазах я был неопытным новичком, пусть и на три года старше. В первые недели нашего знакомства мы часто ссорились, пока Тархан не положил конец нашим распрям, заявив, что прогонит обоих, если мы не угомонимся. Угроза подействовала на Даньку как ушат холодной воды. Когда Тархан лег спать в нашей походной юрте, я вызвал Даньку на серьезный разговор и пообещал ему, что уйду в конце лета, когда накоплю денег на обратную дорогу в Москву.

После этого наши отношения более или менее наладились, однако я предпочитал не общаться с Тарханом у него на глазах без лишней необходимости. На отдыхе я оставлял их вдвоем и подолгу гулял в степи, любуясь ее однообразным величием. У меня был старый советский фотоаппарат «Вилия», купленный у нищего старика на станции, и куча пленки к нему.

Я мог часами сидеть на склоне холма и смотреть на тени от облаков, бегущие по траве наперегонки с ветром. Когда острое чувство ускользающей красоты пронзало мою грудь, я доставал фотоаппарат из чехла и делал пару снимков. Отснятые пленки до сих пор валяются у меня где-то в шкафу, непроявленные. Однажды я выброшу их, и воспоминания о том волшебном лете останутся только в моей памяти.

Мои долгие прогулки вполне устраивали Тархана и Даньку. Во всяком случае, они никогда не навязывались мне в попутчики. Когда я возвращался, они походили на довольных котов, нализавшихся сливок. Я ни о чем их не спрашивал, смирившись с навязанной мне ролью чужака, навязчивого гостя, задержавшегося в чужом доме дольше, чем позволяют приличия. Впрочем, сегодня все это уже не имеет никакого значения. Жизнь слишком жестока, чтобы позволить счастью длиться вечно, и даже царь степи Тархан не был властен отменить этот страшный закон.

Лето в тот год выдалось засушливое, поэтому услуги охотников за облаками были нарасхват. Мы проработали вместе уже пару месяцев. Я даже выучил несколько фраз по-монгольски, хотя все переговоры с заказчиками Тархан вел без нашего с Данькой участия. В начале июля нас наняла весьма зажиточная семья, чтобы мы вызвали несколько дождей над их летним пастбищем. Большим стадам коз и овец требовалось много сочной травы, поэтому мы трудились целую неделю, не покладая рук. У нас не было ни секунды свободного времени, только сон и работа, да облака в небе. Дэлгэр — властный и жестокий глава семейства — следил, чтобы мы не отлынивали. Когда его не было, вокруг шныряли его сыновья, похожие на стаю злых волков. Они сразу невзлюбили Тархана, а на меня смотрели как на пустое место.

К концу недели пастбища зазеленели свежей травой, и мы получили причитающуюся нам оплату. Полдня мы провалялись в юрте, приходя в себя после этого адского марафона, не в силах даже обменяться парой фраз. Мы просто радовались покою и тишине, а потом я заметил, что Данька с недовольным видом поглядывает в мою сторону. До заката оставалось несколько часов, поэтому я взял фотоаппарат и вышел из юрты. Вдалеке сыновья Дэлгэра загоняли овец на пастбище. Жара стояла страшная, и мне не хотелось никуда идти. Я мог бы вернуться и сделать вид, что не понимаю намеков, но тут из юрты раздался жизнерадостный смех Тархана, погнавший меня в степь навстречу одиночеству.

Я вернулся под вечер, злой и уставший. Подходя к стоянке кочевников, я издалека заметил, что нашей юрты нет. Обе лошади тоже пропали. Я не мог поверить своим глазам: неужели Тархан обманул меня и уехал с моими деньгами? Искать монгола в степи — занятие безнадежное, да и не та была сумма, чтобы переживать из-за нее слишком сильно. Я просто не ожидал такого предательства от человека, которого считал почти другом. Потом я заметил кровь на пожухлой траве и следы борьбы. Наша юрта, разодранная и растоптанная, валялась неподалеку, а вещи раскиданы вокруг.

Двое сыновей Дэлгэра заметили меня и направились в мою сторону. Бежать было некуда, поэтому я просто стоял и ждал, когда они подойдут. Не помню, о чем я думал в тот момент, но не о смерти точно. И не о моем друге Тархане. Я думал о потерянных деньгах и ни о чем больше.

— Ты! — прокричал старший издалека на ломаном русском. — Убирайся отсюда! Прочь! Иди, чтобы мы тебя не видели.

Я глядел на них с деланным недоумением, хотя все прекрасно понял.

— Что случилось? — Я чувствовал себя одной из овец, с которыми эти двое привыкли управляться.

Младший сын Дэлгэра подошел вплотную и толкнул меня в грудь. Я упал. Старший несильно пнул меня в бок:

— Пошел! Пошел!

Они прогнали меня. Я успел отойти на сотню метров, когда старший снова окликнул меня:

— Эй! Дорога там!

Я побрел в указанном направлении, и сумерки застали меня уже сидящим на обочине грунтовой дороги, рассекавшей степь изящным полукружием. Меня подобрал грузовик. Водитель не говорил по-русски, поэтому я напряг свою память и жалобно сказал:

— Би Уланбатар явна. — «Я иду в Улан-Батор».

Водитель кивнул в ответ и открыл дверь.

Даньку я встретил через месяц в Улан-Баторе. Он только что вышел из больницы и собирался уезжать домой на Украину. Разговора не получилось, да и следы побоев на его лице были красноречивее любых слов. Я лишь спросил о Тархане. Данька хмуро ответил, что он уехал на север, и больше мы его не увидим. На том и расстались.