Новый адрес страницы:
https://tannarh.wordpress.com/2011/01/10/о-черном-квадрате-замолвите-слово/

Праздные люди любят спорить о вещах, которых не понимают и зачастую даже не желают понять. Не обладая никакими выдающимися талантами, они пытаются самоутвердиться за чужой счет, чтобы посредством критики обозначить свое присутствие в хаотичном пространстве современной культуры, где отрицание стало единственным способом, с помощью которого любое ничтожество может уравнять себя с гением, опустив гения до своего уровня. Для людей подобного сорта слава Герострата является более предпочтительной участью, нежели прозябание в безвестности, уготованной им самой историей. Человек, не обладающий развитыми творческими способностями, может производить только «свое собственное мнение», то есть продукт глубоко вторичный по отношению к объектам, пробудившим в нем интерес. Осознание этой вторичности вкупе с боязнью сказать «да» там, где другие испытывают желание спрятаться за спиной какого-нибудь авторитетного эксперта, превращают человека в нигилиста, огульно отрицающего все, что может посеять сомнение в его душе.

Интеллектуальная лень порождает пульсирующие споры, которые редко заканчиваются победой одной из сторон, но почти всегда вырождаются в площадную ругань, когда оппоненты стараются вылить друг на друга побольше помоев, а «правым» всегда оказывается тот, кто кричит громче всех. Однако позиция таких нигилистов имеет один существенный изъян: если предмет спора столь ничтожен и убог, как они утверждают, то их мнение по этому вопросу является еще более ничтожным и убогим в силу своей очевидной вторичности. Больше всего на свете посредственные люди не любят, когда им указывают на это противоречие, потому что у них нет ничего, кроме так называемого «собственного мнения», состоящего в основном из завистливой ругани в адрес гениев и болезненного самомнения, не подкрепленного никакими реальными достижениями в сфере искусства.

Ничтожества умеют только ничтожить, то есть отрицать и охаивать созданное другими. Называя современную культуру дегенеративной, они сами же и образуют худшую ее часть — безликую массу самодовольных болтунов, считающих своим долгом высказываться по любому поводу, хотя их никто об этом не просит. Жизнь этих людей давно превратилась в череду однообразных комментариев к чужим словам и поступкам, на которые сами они не способны. У них осталась лишь одна насущная потребность, подавившая все остальные, — это потребность высказываться, выговаривать себя как уникальную личность, отказывая остальным в праве на это громкое самоназвание, выдавливать из себя гной отрицания, пачкая им окружающих и похрюкивая от удовольствия, когда собеседники опускаются до их уровня, чтобы тут же заклеймить их как хамов и дураков. Карлики, плюющие на могилы исполинов, они считают себя преемниками великих бунтарей прошлого, но эта слава пройдет мимо них, и наши потомки никогда не узнают об их существовании, ведь история хранит имена лишь достойных.

Большинство самозваных критиков Малевича не очень хорошо понимают, что именно они «критикуют», щедро приправляя свои громкие заявления уничижительными эпитетами в адрес художника и его творений. Прежде всего, следует сказать, что никакого черного квадрата на одноименной картине нет. Перед нами отнюдь не квадрат, поскольку ни один из его углов не равен строго девяноста градусам. К тому же черный цвет является отсутствием всякого цвета, и квадрат на самом деле представляет собой вопиющие отсутствие квадрата, он лишь намекает зрителю на возможность существования чего-то иного, отличного от обычной геометрической фигуры, случайно запечатленной на холсте. Судорожный сгусток тьмы открывает путь в незримую бездну, свободную от оптических иллюзий, которым подвержен человеческий взгляд, он навеки застыл в своем первозданном величии, отринув люцеферическую суету мира и вырвавшись за пределы любого однозначного толкования. Квадрат неизменен в своей кажущейся простоте, меняются только зрители, смотрящие на него из своих быстротечных эпох в поисках тайного смысла и не находящие порой ничего, кроме пустоты внутри самих себя.

«Черный квадрат» со всей возможной очевидностью разломил мир на прошлое и будущее. Прошлое безвозвратно погибло, превратившись в мертвые музейные экспонаты и предметы интереса коллекционеров и ценителей старины. Будущее оставалось неведомым, но смутное предчувствие надвигающейся катастрофы было уже невозможно игнорировать. Старая история медленно умирала в агонии, а новая еще не родилась. Мир повис в невесомости, покрывшись сетью кракелюр, обреченный вскоре сгореть в огне надвигающихся воин и революций, навсегда изменивших его облик. Место иконы занял «Черный квадрат», повешенный в «красном углу» экспозиционного зала, а под ним — пустой стул, хорошо различимый на старой фотографии, сделанной на «Последней футуристической выставке. 0,10» в декабре 1915-го года. До Февральской революции и отречения Николая II от престола оставалось меньше двух лет…

Тот, кто хотя бы раз видел эту картину, не забудет ее никогда. Она навсегда врезается в память, оставляя в ней нестираемый отпечаток, ощущение сопричастности к чему-то неведомому, что невозможно не только высказать, но даже помыслить. Это идеальный объект для медитации, открывающий путь к интуитивному постижению реальности, угрюмый и одновременно светлый образ, вмещающий в себя всю Вселенную и остающийся при этом свободным от любой истины или догмы, посягающей на его самоценное существование по ту сторону добра и зла. В пространстве «Черного квадрата» нет места всемогущему богу. Он абсолютен в своей божественной полноте, не нуждающейся ни в каких дополнениях и комментариях. Пребывая вне любого контекста, он не может быть утилизирован массовым сознанием, как это произошло с другими произведениями искусства. «Черный квадрат» — это душа человека, очищенная от всех иллюзий и вымыслов, идеальное зеркало, отражающее внутреннюю пустоту тех, кто предпочитает смотреть на мир с закрытыми глазами.

Непрофессиональных критиков «Черного квадрата» можно условно разделить на две категории. В первую попадают те, кто считает эту картину непонятной и, как следствие, бессмысленной. По их мнению, любое настоящее произведение искусства должно что-то означать, а поскольку «Черный квадрат» не отсылает зрителя ни к чему иному в окружающем мире, кроме самого себя, они делают вывод, что он не является произведением искусства. Все их доводы и аргументы нетрудно опровергнуть, просто указав на тот факт, что никто не знает значения, например, улыбки «Джоконды». В этом отношении абстрактные полотна Малевича ничуть не лучше и не хуже картин прославленных мастеров эпохи Возрождения. «Черный квадрат» насмехается над теми, кто не способен понять, что источником всех смыслов и значений является сам человек. Глядя на эту картину, люди, лишенные индивидуальности, всегда будут чувствовать себя дураками и приписывать ее заслуженную славу тайному сговору нечистых на руку дельцов от искусства.

Вторая категория критиков ставит в упрек «Черному квадрату» его излишнюю, как им кажется, простоту. Они утверждают, что черный квадрат может нарисовать любой ребенок, а значит эту картину нельзя считать произведением искусства. Их позиция так же не выдерживает никакой критики. Во-первых, воспроизводимость произведения искусства не служит доказательством его низкой художественной ценности. При нынешнем развитии технологий можно создать бесконечное число точных копий «Джоконды», однако по-настоящему цениться будет лишь оригинал, который написал сам Леонардо да Винчи. Во-вторых, художественная значимость произведения не измеряется степенью сложности, требующейся для его создания. Чтобы понять это, достаточно обратиться к японской живописи, отмеченной удивительной простотой и изяществом^[1].

Скорее всего, Малевичу просто не повезло с соотечественниками, которые привыкли составлять собственное мнение с оглядкой на окружающих и в постоянном страхе показаться глупцами в их глазах. Многие называют «Черный квадрат» голым королем, однако плебеям и нищебродам, привыкшим судить о людях по одежке, никогда не понять, что даже голый король остается королем, чье право — ходить как ему хочется, не обращая внимание на злобное шипение недоброжелателей, прячущихся по темным углам его королевства.

Сегодня мы живем в эпоху без королей, когда своры полуграмотных идиотов с удовольствием поливают грязью мертвых гениев, изрыгая свое зловонное эго в бесчисленных комментариях, полных бессильной злобы ко всему, что возвышается над их убогим существованием. Мы живем в мире, где никто не знает своего места, и оттого всякий мнит себя достойным царского трона. Мы видим, как безжалостно травят людей, взрастивших в себе крупицы таланта, и нам остается только надеяться, что однажды наступят благословенные времена, когда единственным местом, где ничтожествам будет позволено высказывать свое мнение, будут их собственные головы.