Новый адрес страницы:
https://tannarh.wordpress.com/2012/02/26/биография-норваля-мориссо/

Норваль Мориссо также известный под именем Медная Громовая Птица (Copper Thunderbird) появился на свет 14 марта 1932 года в индейской резервации на севере Онтарио. По другим сведениям он родился в Форт-Уильям годом ранее. Поскольку Норваль был старшим сыном, в соответствии с местной традицией он воспитывался бабушкой и дедом по материнской линии. Его дед был шаманом и передал Норвалю традиции и легенды своего народа. Его бабушка была набожной католичкой, и от нее он узнал основные принципы христианского вероучения. Контраст между двумя этими религиозными традициями стал важным фактором в его интеллектуальном и творческом развитии.

В возрасте шести лет Норваля отправили в католическую школу-интернат, где дети индейцев обучались по европейской системе. Их собственная культура была под запретом, не разрешалось даже разговаривать на родном языке. Через два года он вернулся домой, чтобы помогать семье. Его последующее обучение происходило в основном на деревенской свалке, где он удовлетворял свое любопытство, роясь среди выброшенных журналов и книг. Никакого другого образования он так и не получил.

К двадцати годам Норваль стал крупным специалистом по недоеданию и хронической безработице и обрел некоторые познания о дыхательных инфекциях, проведя год в туберкулезном санатории Форта Вильям, где познакомился со своей будущей супругой Харриет, навещавшей своего больного отца. Годом спустя они поженились. Значительную часть своей жизни Норваль прожил в бедности, даже после того как прославился и стал значительной фигурой в мире искусства. На протяжении долгих десятилетий он боролся с алкоголизмом, и в особо тяжелый для него период в 80-х, когда он жил на улицах Ванкувера, продавал свои работы, чтобы заработать немного на выпивку.

«Я знаю, что значит быть голодным и не иметь одежды. — вспоминал Мориссо. — Но Дух того, кто беден, никогда не будет ослаблен голодом, потому что голод — это хорошо. Это то, что дает человеку жизнь и мудрость. Я не жалею, что голодал».

В возрасте 19 лет Норваль серьезно заболел. Несмотря на усилия врачей состояние его продолжало стремительно ухудшаться. Тогда мать позвала знахарку, которая провела церемонию наречения нового имени. Согласно традиционным верованиям анишинаабе новое имя может придать человеку сил и спасти жизнь. Чудесным образом Мориссо излечился после церемонии и с тех пор всегда подписывал свои произведения индейским именем Медная Громовая Птица, хотя некоторые старейшины племени были возмущены тем, что ему досталось такое мощное имя.

Его первые рисунки, приносили ему только нагоняи от обеспокоенного учителя, сосредоточенного на унылых правописании и арифметике. Дома же, в годы юности, первые попытки изображать персонажей легенд приносили мрачные взгляды друзей и родственников, полагавших, что он нарушает племенные табу. Норваль не верил, что его картины будут покупать или показывать в музеях. Да ему это было и неважно. Он хотел одного: чтоб все люди, но прежде всего народ его племени не считали оджибвеев грубыми, невежественными дикарями. Он хотел, чтоб его народ гордился своими предками, легендами, знаниями и умениями, своей великой культурой.

В 1960 году в Ред Лейк приехал писатель и художник Сельвин Дьюдни, занимавшийся исследованием петроглифов. Он арендовал каноэ и нанял Норваля в качестве гребца. С этого началась их дружба, результатом которой стала книга «Легенды моего народа — великих оджибвеев», написанная Дьюдни по рассказам Мориссо о легендах и преданиях его племени.

Первое настоящее поощрение своего самовыражения Норваль получил от Джозефа Вейнстейна, врача в Кохенуре, который сам был компетентным художником-любителем, путешественником и утонченным собирателем примитивного искусства. Осенью 1962 года, открытый арт-диллером Джеком Поллоком и получивший в то лето финансовую поддержку от сенатора А. Гросарта и его друзей, Мориссо вошел в ряды известных обществу канадских художников с открытой ночной распродажей своих картин в галерее Поллака в Торонто.

В то время Норваль жил в летней хижине, собранной им из обломков жилища его деда. Норваль был на мели, но каждый день ожидал аванс от Поллока на новый костюм и перелет в Торонто и предвкушал свою первую выставку. С Поллоком он познакомился в Бэрдморе. Пораженный необычными и самобытными картинами Норваля, Джек вскоре организовал выставку его работ в своей галерее. Таким образом Мориссо стал первым художником-индейцем, чьи работы были показаны в галерее современного искусства Поллока. Яркие, стилизованный изображения животных и духовных наставников были настолько хороши, что ему удалось продать несколько картин уже в день открытия выставки.

Несмотря на огромный успех, Мориссо подвергся жесткой критике со стороны соплеменников, которые были возмущены тем, что он открыл некоторые таинства оджибвеев, в числе которых была церемония «трясущейся палатки» (haking tent ceremony). За разглашение традиционных духовных знаний индейцев, передававшихся до той поры исключительно в устной традиции, художника официально изгнали из племени. Впрочем, это не помешало ему приобрести многочисленных последователей, продолживших традицию созданной им Лесной Индейской Школы Искусств (Woodland Indian School of Art), которая называется сегодня школой анишинаабе. Норваль неистово работал в любых, порой нечеловеческих условиях, создав за 43 года более 15 000 полотен. Побывавший на его выставке в Париже Марк Шагал сравнил его с самим Пикассо.

Норваль принял участие в оформлении павильона канадских индейцев на выставке Экспо’67, которая по замыслу организаторов должна была способствовать примирению между потомками колонизаторов и коренными народами Северной Америки. Однако Норваль и его соплеменники отнюдь не питали теплых чувств к канадскому правительству и дали честный ответ на вопрос «Что значит быть идейцем в Канаде?» Выставка начиналась с провокационной надписи «Вы украли нашу родину, нашу культуру, наши души...» и была полностью посвящена проблемам социальной и политической дискриминации коренных народов в Канаде. Однако канадское правительство не решилось на открытый конфликт, и в 1970 году Норваль Мориссо стал членом Королевской Канадской Академии Художеств (RCA).

Через два года во время пожара в гостинице в Ванкувере Мориссо получил серьезные ожоги. В тот момент у Норваля было видение Иисуса Христа, который впоследствии стал для него новой путеводной звездой в искусстве. Мориссо обратился к христианской религии и начал использовать библейских персонажей в своем творчестве, сочетая их с традиционными индейскими мотивами. В 1973 году он был арестован за пьянство и нарушение порядка и был заключен в тюрьму, как утверждалось в приговоре, ради собственной безопасности. К счастью, ему позволили рисовать в камере и посещать близлежащую церковь.

В 1976 году Норваль увлекся религией Eckankar, относящейся к движению New Age, и начал переносить на холст свои мистические переживания. Новое религиозное движение Eckankar возникло в США в 1965 году. Его суть заключается в духовных упражнениях, помогающих практикующим пережить ощущение божественного света. Личный опыт подобных переживаний и является основной целью обучения на пути к обретению высших состояний сознания.

В 1978 году он получил Орден Канады (CM), а в 1980 стал почетным доктором двух университетов. В 1989 году он стал единственным канадским художником, приглашенным в центр Жоржа Попиду в Париже по случаю двухсотлетия Французской революции. В 1995 году ему была присуждена высшая награда Assembly of First Nations. В 1986 году он был избран Великим Шаманом оджибвеев, а в 2005 году пополнил ряды Королевского Общества Канады (RSC).

В 2005 и 2006 годах Национальная галерея Канады в Оттаве организовала ретроспективную выставку его работ. Впервые вся галерея целиком была отведена под сольную экспозицию канадского художника.

В последние месяцы своей жизни Мориссо был вынужден передвигаться на инвалидной коляске. Он не мог работать из-за слабого здоровья. Норваль умер от остановки сердца, вызванной болезнью Паркинсона, 4 декабря 2007 года в больнице Торонто в возрасте 75 лет. Его похоронили в Северном Онтарио рядом с могилой его жены Харриет на земле анишинаабе.

Мориссо был художником-самоучкой. Он разработал собственную технику и художественный язык, который включал в себя легенды и образы, приходившие к нему в видениях и фантазиях. В ранний период предметом его творчества были мифы и традиции народа анишинаабе. Впоследствии его стиль постепенно менялся: цвета делались все ярче, и начинали блестеть словно неон. Тематика картин сместилась из области традиционных индейских мифов к внутренней борьбе и переживаниями самого художника. Появились картины на христианские мотивы. Во время пребывания в тюрьме, он посещал местную церковь, где был поражен красотой изображения на витражах. Некоторые его картины, например «Индейский Иисус Христос», имитируют этот витражный стиль и основаны на библейских сюжетах.

Норваль Мориссо получил международное признание за свой инновационный, яркий и порой провокационный стиль. Основанный на традиционных образах оджибвеев, стиль Мориссо вдохновил многих других художников, но остался непревзойденными и неповторимым. Мориссо считал своим долгом записать легенды и предания своего народа не только для будущих поколений индейцев, но и для всего мира. Норваль подарили надежду коренным народам Северной Америки. Он пробудил в них чувство гордости за свою культуру и обычаи. Он изобрел новый способ изображения легенд и мифов и сделался учителем для новых поколений, следующих за ним. Он сделал искусство оджибвеев, известное лишь немногим узким специалистам, частью всемирного художественного достояния. Сегодня его работы находятся во многих музеях и частных коллекциях по всему миру.

«Почему я их рисую? — объяснял Мориссо. — Видите ли, есть много историй, рассказываемых на оджбивейском языке. Но для меня этого было недостаточно, я хотел нарисовать их — это исходит от меня самого — то, на что они были бы похожи. И я никогда не знал никого, кто интересовался бы этим. И я подумал о том, чтобы они могли храниться где-либо сто-двести лет не для меня, а для моего народа. Даже если я не получу за них денег, я был бы рад нарисовать их, просто чтобы люди их видели».

Особенность стиля в символике «рентгена души» живых существ и их тесной взаимосвязи. Символы имеют очень глубокие исторические корни, лежащие в священных свитках из берёзовой коры, в наскальных изображениях региона Великих Озер, а также легендах и мифах североамериканских индейцев. В своих работах он при помощи символов и красок рассказывал о таинствах природы, древних ритуалах и мифах. Некоторые из них сохранялись в тайне и традиционно не разглашались посторонним наблюдателям. Эти ритуалы многими поколениями передавались устно шаманами от учителя к ученику.

Мориссо говорил: «Я стал жаждущим познаний учеником своего народа. Я интересуюсь его историей и знаниями так же страстно, как любой антрополог. Я изучил все, что смог, и полагаю, что получил правильное представление. Я прожил со своим народом всю жизнь, я — индеец, и мне с готовностью рассказывали все, что я хотел узнать, стоило лишь попросить. И я не нашел этих историй и легенд в книгах, так как нет таких книг».

Кроме богатого творческого наследия Норваль Мориссо оставил после себя множество детей и внуков.