Новый адрес страницы:
https://tannarh.wordpress.com/2009/04/17/обряд-шизофреника/

Шизофреник будит меня. Я встаю и иду в ванную, чтобы умыться и почистить зубы. Меня трясет, хочется вернуться обратно в постель, но нельзя. Сегодня особенный день, мое присутствие обязательно. Из ванной я направляюсь на кухню, где меня уже ждет приготовленный Шизофреником завтрак. Он знает о моем состоянии и пытается меня успокоить, но я слишком взвинчен и пропускаю его слова мимо ушей. Глядя на мое испуганное лицо, Шизофреник увеличивается, и его монолог разделяется на две части, которые омывают мой мозг двумя монотонными потоками: один пытается меня успокоить, другой говорит о моем долге. Мне хочется, чтобы он замолчал, но я знаю, что это невозможно. Шизофреник никогда не прекращает говорить, он блюет на меня словами, и я ничего не могу с этим поделать. У меня трясутся руки, сердце колотится, как бешеное. Проглотив несколько кусков, я говорю, что наелся. Шизофреник не настаивает. Странно. Обычно он не успокаивается, пока я полностью не опустошу тарелку. Потому что так надо. Почему? Не знаю.

Выбравшись из-за стола я иду обратно в свою комнату. Мне хочется побыть немного одному. Шизофреник этого не понимает. Он следует за мной с полным ртом вопросов, на которые лучше не отвечать. Сильно ли я волнуюсь? Как я себя чувствую? Все ли я приготовил? Вчера Шизофреник спрашивал у меня то же самое, и будет спрашивать завтра. Мои ответы его не интересуют. Он читает меня словно открытую книгу, написанную на неведомом ему языке. Ему кажется, что он правильно расшифровывает символы на моем теле, однако это не так. Мое тело — это ребус, разгадать который Шизофреник не в состоянии. Его извращенный разум перетолковывает все на свой лад. Объяснять бесполезно, спорить опасно. Этот урок я уже выучил. Я кажусь Шизофренику яйцом, на поверхности которого он с упоением чертит бесчисленные знаки своего безумия, запутывая меня так, чтобы я никогда не смог пробить скорлупу и выбраться на свободу. Я сопротивляюсь, но силы не равны. Вокруг меня слишком много слов и слишком мало жизни.

Шизофреник помогает мне одеться в новый темно-синий костюм. Я чувствую себя непривычно. Смотрюсь в зеркало. Мне не нравится мой новый облик, и я прямо говорю об этом Шизофренику. Он лишь улыбается в ответ. «Так будут одеты все, — говорит он, — и ты тоже». Я не понимаю, что значит это «тоже». Я не хочу быть «тоже». Шизофреник бросает взгляд на часы и говорит, что нам пора. Он протягивает мне большой прямоугольный рюкзак, собранный накануне, и я с трудом одеваю его на плечи. Тяжело, неудобно. Зачем это?

На объяснения нет времени. Мы выходим из дома и направляемся к светло-желтому зданию, построенному в форме буквы «П». Сквозь решетчатый забор я вижу толпу, собравшуюся во дворе. Мы проходим через ворота и присоединяемся к остальным. Шизофреник снова увеличивается, он становится просто огромным, заполняя все пространство двора. К счастью, кроме него здесь есть и другие, похожие на меня. Они стоят, озираясь по сторонам, напуганные и ничего не понимающие. Гнетущую атмосферу не в силах разогнать даже повисшее над крышами домов сентябрьское солнце. Восторг от прохладного утреннего воздуха окончательно улетучивается, оставив меня наедине с предчувствием надвигающейся катастрофы. Скоро произойдет нечто страшное, и я силюсь понять, что именно. А потом понимаю: Шизофреник собирается убить меня и других, принести нас в жертву своему ненасытному безумию. Ледяной ужас сковывает мое тело. Схватив меня за руку, Шизофреник протискивается сквозь толпу и, наконец, обнаруживает то, что искал: табличку с цифрой 1 и буквой Г. Меня впихивают в строй других, облаченных в такую же форму, что и я. В руках у меня оказывается букет с цветами, который я едва не роняю от неожиданности. Вцепившись в цветы я начинаю бешено озираться по сторонам и вижу, что Шизофреник исчез. Меня накрывает новая волна страха. Я потерялся! Шизофреник не сможет отыскать меня в этой безликой толпе, ведь теперь все мы стали одинаковыми. Я едва не плачу, но вдруг один из стоящих рядом со мной делает шаг в сторону, и я вижу многоголовое тело Шизофреника, расположившееся чуть поодаль. Я делаю шаг навстречу к нему, но он жестом останавливает меня. «Мы скоро придем за тобой», — кричит Шизофреник и улыбается. Его ободряющая улыбка помогает мне преодолеть волнение. Он рядом — это все, что мне нужно сейчас знать. Мне даже становится немного стыдно за то, что я едва не расплакался у всех на виду. Я машу свободной рукой Шизофренику и снова едва не роняю цветы. Схватив букет обеими руками, я начинаю разглядывать окружающих, стараясь не выглядеть при этом слишком напуганным.

Тем временем празднично одетый Шизофреник подходит к микрофону и обращается к толпе с длинной речью, смысл которой ускользает от меня. Собравшиеся молча слушают изливающийся на них поток бреда и, кажется, тоже ничего не понимают. Это не удивительно, ведь понять Шизофреника может только он сам. Остальным приходится делать вид, будто они галлюцинируют вместе с ним, иначе Шизофреник взбесится, а этого не хочет никто. Шизофреник злится, если понимает, что ему не верят, если с ним спорят или начинают совать нос в его дела. Лучше молчать и делать вид, будто я с ним согласен — так безопаснее.

На смену страху приходит скука. Сегодня я почти не спал, и теперь мне хочется сесть на холодный асфальт и ненадолго закрыть глаза, но я понимаю, что этого лучше не делать, по крайней мере до тех пор, пока так не сделает кто-нибудь другой. Когда я поступаю не как все, Шизофреник кричит на меня и бьет ремнем по спине. Раньше мне было больно, но потом я постепенно привык, хотя так и не сумел понять, почему я не могу быть в чем-то первым. Почему я не могу сеть, если мне хочется, даже если другие стоят? К счастью для моей многострадальной спины я не успеваю додумать эту мысль до конца, потому что Шизофреник наконец-то умолкает и отходит от микрофона. Из динамиков доносится громкая дурацкая песня, из-за которой я забываю, о чем только что думал.

Во дворе появляется организованная группа других. Они одеты в такую же форму, что и я, только выше ростом и держатся гораздо уверенней. Поначалу я даже путаю их с Шизофреником, но, приглядевшись, понимаю, что ошибся: они еще не слились с Шизофреником в единое целое, но скоро это обязательно случится, и тогда они исчезнут, словно их никогда и не было. Я завидую им и одновременно жалею их, потому что в глубине души понимаю, что они обречены. У них почти не оставалось времени, чтобы попытаться избежать своей участи, а у меня впереди будут еще долгие годы, и я не собираюсь сдаваться. Я улыбаюсь, потому что верю, что победа будет за мной, а как же иначе?

Другие подходят к нам и берут каждого за руку. Потом Шизофреник начинает громко перечислять сочетания цифр и букв, значащиеся на табличках перед шеренгами, и нестройные колонны одна за другой исчезают за углом здания. Наконец подходит и наша очередь. Мы трогаемся с места, стараясь шагать в одном темпе, однако у меня слишком короткие шаги, а у другого — слишком длинные, поэтому идти в ногу не получается. В какой-то момент я успеваю обернуться и посмотреть на Шизофреника, провожающего меня взглядом. Он снова машет мне, но я не могу ответить, потому что в одной руке у меня цветы, а другую держит мой сопровождающий. Тогда я открываю рот и кричу: «Я вернусь! Я вернусь!», но Шизофреник не слышит или не понимает меня. Шизофреник никогда не понимает, и вряд ли когда-нибудь поймет. Мы огибаем здание и, поднявшись по высоким ступенькам, входим внутрь фабрики безумия, которая станет моей тюрьмой на ближайшие десять лет.