Новый адрес страницы:
https://tannarh.wordpress.com/2009/04/17/несколько-слов-о-черном-городе/

Попасть в Черный город можно разными путями. Некоторые родились уже здесь. Другие пришли сюда из-за гор. Третьи живут здесь, но не знают об этом. Иногда кто-нибудь просыпается и обнаруживает, что его тихая уютная жизнь была всего лишь иллюзией, обманом. Кто-то сходит от этого сума, другие наоборот приходят в восторг. Им есть, чем восторгаться, ибо Черный город по-своему великолепен…

Черный город противостоит Пустыне, олицетворяющей духовную жизнь людей-манекенов, завороженных метафизическими миражами и собственной неподвижностью. У каждого человека-манекена есть яблоко жизни. Для того чтобы ожить, нужно съесть это яблоко, однако манекены не спешат этого делать. Они верят в то, что после смерти их ждет лучшая «истинная» жизнь, которую охраняет Страж. Он пропускает в «лучшую» загробную жизнь только тех, кто отдаст ему свое яблоко, сохраненное в целости. Однако к тому времени, когда смерть, переборов брезгливость, забирает людей-манекенов, их яблоки сгнивают и ни на что не годятся. Суть в том, что настоящая жизнь приходит не после смерти, а после того, как человек надкусывает яблоко жизни и перестает быть просто манекеном. Существует ли Страж на самом деле — никому не известно. До сих пор он никак себя не проявил и вряд ли проявит. Скорее всего, он принадлежит все тем же миражам Пустыни, являясь ее несуществующим хранителем. Миражей в Пустыне великое множество и чаще всего среди них появляются «Бог» и «Дьявол».

В представлении манекенов «Бог» — это верховное существо, сотворившее их, все зримые и незримые миражи и саму Пустыню. Впрочем, манекены не знают, что находятся в Пустыне, поэтому принимают ее миражи за «подлинную» реальность. Таким образом, «Бог» является вымышленным творцом миражей, гипнотизирующих манекены. Одним из главнейших «доказательств» существования «Бога» манекены считают имеющиеся у них яблоки жизни. Они утверждают, что «Бог» вырастил эти яблоки и подарил их людям. В Пустыне подобные суеверия весьма распространены, и их искоренение представляется весьма трудной задачей, поскольку манекены не имеют разума, к которому можно было бы апеллировать. Постоянно дующий в Пустыне ветер наполняет их головы песком и фантазиями, что исключает саму возможность диалога. На протяжении всего своего существования манекен произносит один непрерывный монолог, не слушая при этом никого, кроме себя. Содержание монолога целиком и полностью зависит от содержимого головы манекенов, поэтому внешне эти монологи выглядят как струи песка, сыплющегося из их вечно раскрытых ртов.

Манекены связывают с «Богом» образ волшебной страны под названием «Рай». Чтобы попасть туда после смерти, необходимо сохранить яблоко в неприкосновенности. Тех, кто надкусит свое яблоко или съест его, Стражник не пустит в Рай. Им уготована иная участь — так называемые «мучения в Аду». Манекены не способны передвигаться и никогда не приближались к этим миражам на расстояние достаточное, чтобы разглядеть подробности и мелкие детали. Поэтому при описании «Рая» и «Ада» они больше полагаются на фантазию, чем на остроту зрения. В основе этих фантазий лежат представления о погоде. В «Раю», по мнению манекенов, всегда светит Солнце и совсем нет ветра. «Ад» же представляет собой полную противоположность: там нет Солнца и дует ураганный ветер. Объяснить эти взгляды очень легко. Манекены не могут ходить, и в силу этого очень консервативны. Перемены их пугают. Когда сильные порывы ветра изменяют картину барханов, засыпая некоторых людей-манекенов песком или унося их в другое место, оставшиеся манекены называют это «трагедией», «катастрофой», «смертью близкого человека», «несправедливостью» и прочими бессмысленными словами. Поэтому в их вымышленном «Раю» отсутствует непредсказуемый ветер и ничего не меняется. В «Раю» ничто не умирает и не рождается. Соответственно «Ад» — это родина и источник всех ветров, несущих неприятности и причиняющих «страдания». Ночью жара в Пустыне спадает, и на поверхность выбираются мелкие зверьки, для которых наступает время охоты. Иногда эти глупые создания грызут манекены, которые не обладают ночным зрением и не видят, что с ними происходит. Манекены называют это «угрызениями совести», «депрессией», «божьей карой». Постоянный свет в «Раю» означает для них свободу от этих «мучений», а населенная неведомыми тварями «адская» тьма — вечные муки. Когда мираж «Рая» рассеивается, манекены находят утешение в придуманных образах «светлого будущего», коих насчитывается превеликое множество. «Ад» им заменяют «враждебные страны» или «заговор капиталистов».

С ночными зверьками, кусающими людей-манекенов, связан весьма любопытный образ «Дьявола». «Дьявол» в представлении некоторых — это тот, кто насылает этих кусачих зверьков. Он хозяйничает в ночи, «искушая» некоторых съесть свое яблоко. Кроме того, образ «Дьявола» связан с падающей звездой, которая, согласно мифологии манекенов, была выброшена «богом» из «небесного царства» за непослушание. Скорее всего, эта легенда происходит от увиденного кем-то из манекенов яркого болида, пролетевшего однажды ночью над Пустыней. Вообще, мир манекенов содержит в себе четкое противопоставление «верха» и «низа», причем «верх» считается «хорошим», «благородным», «святым», а «низ» — «плохим», «дурным», «злым». Когда манекен полностью погружается в песок, его называют «умершим». Иначе говоря, «смерть» связана с движением вниз и поэтому все, что опускается или способствует падению, называется «злом». Звезды неподвижны, поэтому они «добры». «Злая» звезда упала и теперь пребывает в глубине земли — в «Аду».

Парная противоположность «покой — движение» также нашла свое отражение в образах «Бога» и «Дьявола». «Бог» отождествляется с безветренной погодой, покоем, стабильностью. Образ «Дьявола» содержит в себе понятия беспорядка, постоянных изменений, непредсказуемости. Именно с непредсказуемостью связан миф о том, будто «Дьявол» «соблазняет» людей-манекенов съесть яблоко, поскольку последствия этого поступка действительно трудно предугадать.

Съевшие яблоко оживают и приобретают способность ходить (движение, как мы помним, отождествляется манекенами со «злом»). Тогда они устремляются к миражам, заменявшим им жизнь, и выясняют, что все, во что они верили, — всего лишь иллюзии. Некоторых это знание сводит с ума, и они бродят среди манекенов, словно призраки, пока жара и Пустыня не убьет их по-настоящему, и их мучения считаются у манекенов лучшим доказательством того, что яблоки есть нельзя. Другие пытаются оживить тех, кого они считали своими друзьями, или отомстить манекенам-врагам. И то и другое одинаково бессмысленно. В Пустыне у живых не может быть ни друзей, ни врагов. Только жажда. Эта жажда гонит их прочь от всего, что, как им казалось, они любили, пока не приводит в Черный город.

Трудно сказать, где находится Черный город по отношению к Пустыне. Может быть — в ее снах, или где-нибудь еще. По этой причине невозможно описать путь к нему. Просто в один прекрасный (или не очень прекрасный — это зависит от точки зрения) момент путешественник оказывается в огромной долине, образовавшейся на месте падения крупного небесного тела, на дне которой лежит Черный город. Здесь всегда царит ночь, а в небе висит огромная неподвижная Луна.

Ночь символизирует зарождение жизни. Это время теней и призраков, ведьм и колдунов. Ночью рассказываются самые интересные истории и совершаются самые «греховные» деяния. Ее отец — Хаос, ее дети — боги. Птица ночи — Ворон. Дело ночи — уничтожение старого и творение нового. Луна покровительствует сумасшедшим. Она выкована из серебра и властвует над призраками. В ее свете ждут новой жизни наши мечты. Город — это центр нового мира. Его населяют призраки, поэтому задержавшийся в нем надолго путник рискует превратиться в одного из них. Кровь города — чарующие удовольствия и причудливые сны. Черный город является одновременно концом пути и вратами в бесконечность. Ни то, ни другое не приводит к успокоению. Покой — привилегия мертвецов.

В Черном городе нет имен и названий. Слова здесь не имеют смысла и кажется, будто само бытие этого места избегает ненужного раздвоения на слова и вещи. Говорение было придумано для того, чтобы люди могли общаться, но, как я уже говорил, каждый, кто родился в Пустыне, разговаривает сам с собой. Понимание этого заставляет некоторых замолчать навсегда, однако добровольный отказ от монолога не приносит дополнительных очков в этой странной игре под названием «жизнь». Некоторые призраки опутывают мир сетью слов и называют это «философствованием». Другие слушают бытие, однако бытию нечего сказать таким, как они. Бытие в Черном городе предпочитает молчать. За него говорят другие.

На востоке Черного города есть Башня, на вершине которой заперт мертвец. Чтобы попасть в эту Башню, необходимо оживить мертвеца, отдав ему свое сердце в обмен на ключ от двери, открывающей путь из города. Сделать это удается не всем. Многие призраки в Черном городе — это странники, истратившие сердце на всевозможные удовольствия и наслаждения, прельстившиеся комфортным и беззаботным существованием вдали от Пустыни и вследствие этого потерявшие себя. Некоторые считают подобное существование вполне приемлемым и находят в нем своеобразное очарование. Впрочем, у призраков всегда есть шанс обрести самих себя и покинуть Черный город. Вера в «единственный шанс» свойственна в большей степени обитателям Пустыни. Некоторые из призраков Черного города тоже верят в эту сказку и не предпринимают никаких попыток освободиться от власти лунного света, считая, что свой «единственный шанс» они уже упустили. Чтобы покинуть Черный город, необходимо избавиться от подобных заблуждений.