Новый адрес страницы:
https://tannarh.wordpress.com/2013/09/27/господин-и-рабы/

Свобода и безопасность. Единственное существенное различие между господином и рабами заключается не в социальном статусе, не в богатстве, национальности, вероисповедании, уровне интеллекта или физической силе, но лишь в том, что господин готов рисковать собственной жизнью ради свободы, а рабы неизменно жертвуют своей свободой ради более или менее сносной жизни в подчинении у других. Рабы полагают человеческую жизнь, высшей ценностью, для господина же таковой является его право безраздельно владеть собой и утверждать это право в повелевании над рабами.

Единственное и множественное. Рабы любят большие числа. В искреннем заблуждении они полагают, будто количество наилучшим образом свидетельствует о качестве, будь то кассовые сборы, тиражи, возраст страны или численность ее населения. Самого себя раб всегда мыслит в различных множествах как человека, принадлежащего к какой-нибудь национальной, религиозной или социальной массе. Посему о рабах надлежит всегда говорить во множественном числе в противоположность господину, который существует всегда в числе единственном. Господин не принадлежит множествам, но организует в эти множества рабов.

Норма и патология. Из массы рабы черпают свои вкусы, привычки и предпочтения и в массе же ищут им оправдание и поддержку. Рабы считают нормой то, чему следует большинство: веру, половую ориентацию или музыкальные ритмы. Рабов учат думать, что большинство не может ошибаться, хотя вся человеческая история представляет собой летопись ошибок и заблуждений этого самого большинства. Вера в священную неприкосновенность так называемой «нормы» составляет основу рабского мировоззрения. Однако господин всегда знает простую истину: рабы считают нормой только собственное рабство и ничто иное, поэтому любое проявление свободы, то есть своеволия или инаковости, видится рабом как «патология», «извращение» или «кощунство». Оттого господин с инстинктивным недоверием относится к любой мысли, у которой есть более двух последователей, а рабы полагают мысль тем ценнее, чем больше идиотов слепо верят в ее истинность.

Собственное мнение. В отличие от господина рабы вообще не имеют собственного мнения, поскольку, во-первых, органически неспособны его иметь, а, во-вторых, абсолютно в нем не нуждаются. Для выполнения своих функций рабам достаточно лишь верить в то, что спрессованная в их головах пропаганда, слухи и обрывки знаний составляют цельное мировоззрение, добытое якобы в результате самостоятельного переосмысления жизненного опыта. Максимум на что способны рабы — это пересказать своими словами выпуски новостей и сплетни из интернета. Рабам нравится думать, что они разбираются во всех мировых проблемах. Господину же нет нужды блистать украденными знаниями по вопросам, которые никоим образом его не касается и на решение которых он сегодня не способен повлиять. Он составляет собственное мнение лишь о том, что входит в сферу его интересов и могущества.

Ценность и функциональность. У господина могут быть обязанности, однако рабы лишены подобной привилегии. Как и у любой вещи, у рабов есть только функции. Функции одних рабов состоят в том, чтобы подметать улицу, функции других — в том, чтобы лечить или петь. С точки зрения господина, дворник, который скалывает лед возле подъезда зимой обладает намного более ценной функцией, чем популярный у масс певец, едва научившийся раскрывать рот под фонограмму. Однако сам господин не обладает для дворника никакой ценностью, господин вообще не имеет функциональной ценности, оцениваются лишь вещи и рабы по степени их полезности господину. Поэтому высшее счастье для рабов заключается в том, чтобы быть полезным другим в обмен на признание своей ценности. На рабском языке это называется «профессиональной востребованностью». Господин же вовсе не нуждается в чужих оценках — цену имеет товар, но не продавец.

Активность и пассивность. Дело господина — повелевать, в этом проявляется его активная роль. Рабы пассивны и нуждаются в принудительной организации, без которой они попросту не знают, что им делать со своими жизнями. Именно пассивность в мышлении выдает рабов заметнее всего. В любой экстремальной ситуации рабы сочувствуют жертве — на этом чувстве сопереживания к беззащитной пассивности построена вся современная массовая культура, начиная от выпусков криминальной хроники и заканчивая голливудскими блокбастерами. Господин напротив не имеет этой рабской привычки сопереживать жертвам, его в первую очередь интересует активная сторона любого конфликта. Наслаждение господина состоит в совершении деяний, но никак не в покорном принятии пассивной роли объекта чужих прихотей.

Ошибки и опыт. Рабы боятся ошибок, поскольку с детства воспитываются в страхе перед наказанием за любую свою оплошность. Страх перед возможными ошибками служит им оправданием для пассивности. Господин знает, что ошибки неизбежны в любой деятельности, а самое страшное наказание для человека — это ворох неосуществленных желаний, скопившийся к концу скучной однообразной жизни. Любое действие — это воплотившееся в реальность желание, любой опыт обогащает жизнь, а любая ошибка намного ценнее непогрешимой бездеятельности.

Настоящее и будущее. Рабы живут верой в светлое будущее для себя или хотя бы для своих детей. Господин наслаждается жизнью здесь и сейчас, ведь ему известно, что будущее вырастает из настоящего, и если в сегодняшнем дне нет ничего светлого и приятного, то откуда ему взяться в дне завтрашнем? Господин не верит в отложенное счастье и загробное воздаяние за грехи. Рабы представляют Вселенную как судилище Бога, потому что привыкли к своей роли обвиняемых, судимых и осужденных, однако роль господина иная — он обвиняет, судит и осуждает, если на то имеется его воля. Право господина судить вырастает из его могущества, однако рабы всегда спрашивают, кто позволил ему выносить суждения о других? Рабам на все требуется чужое позволение — такова их природа. Господин не нуждается в разрешениях, он берет право, потому что может.

Вера и воля. Рабы торгуют своей верой, полагая ее ценностью и источником ценностей. Они думают, будто вера в мертвых пророков и самозваных богов делает их более важными и значимыми, словно одна фантазия весит больше, чем другая. Господин знает: неистовая вера в одну сказку не делает человека лучше тех, кто верит в другую. Сам господин верит в свое могущество, раскрывающее его волю в осуществленных желаниях. Ему не нужно красть чужие достижения, чтобы почувствовать себя значимым и важным. Рабы же радуются победе «своей» футбольной команды, потому что сами не способны никого победить.

Гордость и предубеждение. Лишенные каких-бы то ни было талантов и способностей, рабы начинают активно гордиться тем, в чем нет никакой их личной заслуги, например своей национальностью или половой ориентацией. Ложная гордость не способна обмануть господина, сам он предпочитает радоваться своим победам и достижениям, а не выдумывать их на потеху публике.

Оправдания и своеволие. С детства рабов приучают оправдываться, однако нигде эта позорная привычка не проявляется столь заметно, как в отношениях между мужчинами и женщинами. Издревле находясь в подчиненном положении, женщина создала и развила целое искусство хитрых уловок и манипуляций, призванных заставить мужчину оправдываться перед ней и поставить его таким образом в подчиненное положение. Однако испокон веков повелось так, что оправдываются только рабы перед господином, но никогда не наоборот. На любые попытки принудить господина к оправданиям у него имеется единственный прямой и честный ответ: я сделал это, потому что хотел и мог.

Страх и четыре страха. Господин боится не достичь поставленной цели, возможно это единственный его подлинный страх, тщательно скрываемый от окружающих. Страхи рабов насквозь фальшивы, они в основном боятся собственных фантазий о смерти, болезнях и различных мелких неприятностях. В повседневной жизни они страшатся четырех вещей: показаться смешным, показаться глупым, показаться скучным и показаться недостойным. Жизнь рабов — это сплошная видимость и имитация подлинного существования, поэтому более всего они беспокоятся не о том, как им следует жить, но о том, что подумают о них другие.

Дитя и золото. Обладая умственными способностями на уровне шестилетнего ребенка, рабы полагают аргументы ad hominem лучшим доказательством собственной правоты в любом споре. Господин умеет отделять правду от лжи, поэтому ему вовсе не нужны никакие доказательства, как не не требуется сертификат подлинности человеку, способному на глаз отличить настоящее золото от фальшивого. Рабы больше верят доказательствам и бумажкам, чем собственным глазам, поэтому их так легко обмануть с помощью ложных умозаключений и поддельных сертификатов.

Деньги и воля. Рабы считают, что за деньги можно купить все и всех, но для господина не существует суммы, могущей поколебать его волю. Ни за деньги, ни под страхом смерти он не сделает того, чего не желает его воля.

Побуждение и принуждение. Поскольку рабы делают все через понукание, они свято верят в эффективность наказаний и репрессий. Требуя ужесточения законодательства, рабы в первую очередь желают наказания для себя. Их рабская сущность проявляется в жажде господства над собой высших, без которого они не мыслят свою жизнь осмысленной. Господин вовсе не нуждается в принуждении, он поступает в соответствии со своими побуждениями и мотивами.

Свобода и обретение себя. Когда рабам говорят о свободе или об обретении себя, они первым делом спрашивают, как им обрести свободу и самих себя? В этих вопросах проявляется их рабская психология. Рабы не знают, что значит быть свободным, поэтому инстинктивно ищут господина, который укажет им, что делать. Господин знает, что свобода не нуждается в разрешениях, а обретение себя начинается в тот момент, когда заканчивается слепое подражание другим.

Истина и удовольствие. Для рабов что приятно, то и истина. Оттого самой правильной религией они полагают ту, что предлагает им самые сладкие обещания вроде бессмертия и всепрощения. Господин понимает, что в действительности истина может быть горька и неудобна, и только от человека зависит, сможет ли он принять ее такой, какая она есть, без дополнительных истолкований и без наркотизирующего самообмана.

Ressentiment и памятозлобие. Зачастую единственным утешением для рабов является бессильная ненависть как симптом слабости, не способной на достойный ответ обидчику. Посему рабы, мнящие себя праведниками, испытывают скрытое удовольствие, воображая посмертные наказания для своих врагов. В этом они находят мнимое разрешение конфликта между верой в вымышленную справедливость и очевидной реальностью своего рабского положения. Господин воздает по заслугам, если ему достает могущества, но он не отравляет свою жизнь фантазиями о возмездии для своих врагов, пришедшим от кого-то другого.

Нужда и одобрение. Рабы нуждаются в господине. Если они не находят его на Земле, то начинают искать на небе. От господина требуют наказаний и одобрения, подчиненных высшей справедливости. Однако господин вовсе не обязан быть справедливым, поскольку рабские представления о справедливом воздаянии не властвуют над его волей. У господина нет господ: ни реальных, ни абстрактных.

Любовь и ничтожество. Культ любви тешит самолюбие рабов, ведь любовь слепа и терпелива. Чем ничтожнее жизнь раба и его достижения, тем больше он нуждается в том, чтобы его любили ни за что, просто потому, что он существует со всеми своими слабостями и недостатками. Любовь другого позволяет рабам почувствовать себя нужными и значимыми, она тешит их самолюбие и повышает самооценку. Разумеется, господин не нуждается в подобных средствах, поскольку чужое восхищение, впрочем как и критика, не делают его ни лучше, ни хуже в собственных глазах.

Вина и совесть. Ненависть к богатым, сильным и красивым выдает рабов с головой. По их мнению, вина высших заключается уже в том, что они не стыдятся своего привилегированного положения и не ищут извинений у низших. Вера в равенство мешает рабам увидеть иерархию способностей и возможностей, отделяющую одних людей от других. Любой коллектив держит людей в рабстве, постепенно стирая различия между ними и делая их взаимозаменяемыми винтиками большого механизма. Сила господина в его отличии от всех прочих, в его невоспроизводимом самобытии, которое делает его личность уникальной и не равной другим.

Собственность и собственник. Рабы никогда не существуют сами по себе, но всегда принадлежат кому-то, как и любые другие вещи. Прежде всего, рабы находятся в собственности у государства, которое в праве распоряжаться их жизнями по своему усмотрению: оно может отправить рабов погибать на войне или грабить их при помощи налогов и взяток. Государство указывает рабам, во что им можно верить и к чему следует стремиться. Для рабов составляются списки недопустимых поступков, желаний, высказываний, сексуальных контактов. Их мысли, доходы и даже состав крови контролируется соответствующими инстанциями. Рабам позволено владеть вещами до тех пор, пока они платят налоги государству за иллюзию обладания собственностью, однако собственная жизнь им не принадлежит даже в мечтах. Для господина собственность — это то, чем он может безраздельно распоряжаться, не испрашивая ничьих разрешений и ни перед кем не отчитываясь, а все остальное — лишь иллюзия власти.

Идеи и идиоты. Рабы всегда пребывают во власти каких-нибудь идей, к возникновению которых они не имеют никакого отношения. Во всяком конфликте рабы в первую очередь ищут сторону, чтобы примкнуть к ней и почувствовать себя частью чего-то большего, нежели собственное интеллектуальное убожество. Рабы не создают идей, но созданы для подчинения им. У этих «господ» много имен — патриотизм, национализм, справедливость, либерализм, политкорректность, семейные ценности, равноправие сексуальных меньшинств, демократия, монархия и т. д. — но единственное предназначение их в том, чтобы властвовать над умами рабов, предлагая им взамен иллюзию собственной правоты и значимости. Господин не служит идеям, но создает их для других, утверждая тем самым свою власть над рабами.

Болтовня и молчание. Привыкшие оправдываться и кусаться рабы не способны к молчанию. Они слишком озабочены мнением других, и словно цепные псы поддаются на любую провокацию. Рабы гавкают на тех, на кого указывают им хозяева, и не могут остановиться по собственной воле. Их мысли постоянно заняты чужими проблемами, хотя они не в состоянии решить свои собственные. Лишь обессилив от собственного лая они ненадолго умолкают, чтобы прийти в себя, и снова кинуться в бой по первому приказу или вовсе без оного. Самообладание господина позволяет ему молчать, когда он не хочет говорить. Господин говорит лишь с теми, с кем хочет общаться, и только тогда, когда у него имеется на то желание. Облаянный собаками, он не становится на четвереньки, чтобы ответить им тем же, поскольку мнение собак его вовсе не интересует. Он хозяин своего слова и не распинается перед первым встречным в рабском желании быть понятым или обласканным.