Из книги А.П. Никонова "Между Сциллой и Харибдой":

Умные и гупые

По всем замерам IQ, проведенным в разных странах, бедные слои населения оказывались гораздо глупее богатых. Казалось бы, вполне естественно, что дураки живут хуже умных. Но социалисты все переворачивают с ног на голову: они, мол, не потому бедные, что глупые, а напротив — они глупые, потому что бедные! И стоит им отвалить денег из бюджета, как вся гопота разом поумнеет.

...Марксистов до крайности раздражало, что дети богатых оказывались более умными, а дети рабочих — более тупыми. Это как же понимать? Что самый передовой, по Марксу, класс — пролетарии — самые глупые?… Это что же получается? Что дети из бедных семей будут лишены наиболее качественного образования и возможности поступить в высшие учебные заведения? Тем самым вы консервируете бедность, дети рабочих будут вынуждены идти на завод! Где же социальная справедливость? А может, им в министры охота!..

В ответ на эти обвинения Бёрт только хмыкнул и провел крупное исследование взрослых из разных слоев общества, которое показало, что интеллект профессиональной элиты общества действительно превосходит интеллект рабочих. Больше того — и среди рабочих тоже обнаружилось расслоение! Высококвалифицированные рабочие (синие воротнички) оказались умнее разнорабочих.

Какой удар по морде Марксу!

Какой удар по всему левому движению!

Да можно ли такое простить?!

По этому буржуазному Бёрту получается, что в обществе каждый естественным образом занимает то место, какое заслуживает! Это же несправедливо!

У леваков оставался последний шанс реабилитироваться. И их следующий ход нам известен: они заявили, что дети рабочих воспитываются в худших условиях, поэтому вырастают тупее. Иначе отчего дети бедных тупее детей богатых?

— Нет-нет! — возразили левые. — Вы докажите, что это не из-за худших условий воспитания и кормления! Если интеллект, как многие человеческие свойства, можно развивать, значит, есть шанс, что при правильном развитии дети рабочих догонят детей богачей и сравняются с ними по уму! Докажите, что это не так!..

И тогда Бёрт провел тот самый знаменитый эксперимент, покрывший его неувядаемой научной славой. Он решил обследовать однояйцевых близнецов, которые воспитывались в разных условиях. Близнецы — генетические копии. Вот и посмотрим на их примере, каков вклад воспитания в интеллект.

Близнецы, воспитанные в разных семьях, — большая редкость, как вы понимаете. Однако такие пары найти удалось. Результаты тестирования показали, что Бёрт почти не ошибся: хоть и не 100 % интеллекта передается генами, но тоже немало — интеллект на 80 % определяется генетикой и только на 20 % — тренингом...

Последующие эксперименты, проведенные Томасом Баучардом в университете Миннесоты (исследовано 8000 пар близнецов), подтвердили выводы Бёрта. В том же университете были проведены и исследования Ричарда Уайнберга и Сандры Скарр, которые изучали соотношения IQ у неродных детей и их приемных родителей, а также соотношение IQ родных детей и их биологических родителей. То есть исследовался фактор воспитания — насколько он перебивает генетику. И тут выводы Бёрта подтвердились — родные дети были похожи на биологических родителей не только рожицами, но и коэффициентом интеллекта. А неродные не были похожи на приемных родителей значением IQ, здесь разброс значений был больше, и никакое воспитание не могло подтянуть IQ детдомовского заморыша до уровня его благородных воспитателей.

Патриоты и космополиты

Почему одни люди патриоты, а другие космополиты? Почему одни ксенофобы, а другие открыты новому? Все наше реагирование на внешние сигналы зависит от устройства и функционирования нашего тела. А оно строится по завитым в спираль ДНК генетическим чертежам.

В 2004–2006 годах генетиками разных стран была обнаружена корреляция между, например, чувством брезгливости и патриотизмом, ксенофобией (страхом перед иностранцами) и боязнью заболеть. У консерваторов, не приемлющих ничего нового и склонных к неизменности поведения («отцы наши и деды без энтих штуковин жили, и мы небось проживем»), оказалось повышенным чувство страха, которое регулируется так называемыми миндалевидными телами, расположенными в подкорковой части мозга. Они у консерваторов более развиты, чем у либералов. Миндалевидные тела — древняя лимбическая система в структуре мозга, связанная не только со страхом, но и с агрессией.

Зато у либералов, то есть людей, стремящихся к новому, наблюдаются повышенное любопытство, озорство. А еще у них более развитая передняя поясная кора мозга, отвечающая за эмпатическое восприятие чужой боли. Я, например, либерал, и мне чужая боль не безразлична… А патриоты и консерваторы готовы гнать людей на бойню просто ради идей, сидящих в их головах.

Эксперименты с чувством страха, проведенные в США, показали жесткую взаимосвязь между пугливостью человека и его воззрениями на мир. В общем-то, зависимость политических взглядов от работы метаболической кухни организма должна быть понятна любому грамотному человеку без объяснений. Ведь политические взгляды как способ мировосприятия зависят от характера и внутренних предрасположенностей человека. А те, в свою очередь, — от функционирования желез внутренней секреции, гормонального фона и тысяч других внутрителесных проявлений, задаваемых индивидуальными особенностями в конструкции тела, то есть генами.

Генетики выяснили, что наличие аллели 7R у гена DRD4 с высокой вероятностью делает человека либералом, если сочетается с неизвестным пока науке геном, отвечающим за общительность. Взгляды такого человека на жизнь шире, чем у людей с другой комбинацией генов. Разумеется, аллель 7R сама по себе не есть «ген либерализма», она лишь определяет некоторые поведенческие особенности субъекта — слегка повышенную склонность к риску и поиску нового, любопытство, что на уровне политических воззрений имеет, как правило, либеральное воплощение — при наличии «гена общительности».

Так что свою доброту и принадлежность к либеральным взглядам вы, мой читатель, получили по наследству — от мамы или от папы. Так сказать, потомственный член партии.

Гомофобия как индикатор

И вот тут самое время для вас задать мне вопрос: а как политические воззрения связаны с интеллектом, которому главным образом посвящена книга? Правильный вопрос вы задаете, товарищи! В самую, как говорится, точку. Берусь доказать, что либералы умнее консерваторов, их IQ выше.

Я в своих книгах иногда останавливался на гомофобии нашего общества, перманентных запретах в Москве и других городах гей-парадов и появлению в стране диковатых законов «О запрете пропаганды гомосексуализма». И меня, наверное, многие читатели в душе упрекают: зачем в книгах о цивилизации уделять время такой мелочи и ерунде, как гомосексуализм? Не соглашусь с упреками. Потому что отношение к гомосексуалистам — лакмусовая бумажка не только человека, но и общества. По ней сразу видно, с кем вы имеете дело — с дураком или с умным, с обществом более интеллектуальным или менее.

Я всегда знал, что люди, более терпимые к «инаковости», гораздо умнее, чем люди нетерпимые и зашоренные. Теперь же получил этому наиболее убедительное доказательство.

Живет в США наш бывший соотечественник по имени Александр Киреев. Он — географ. Но географ необычный. Его специальность — электоральная география. То есть выяснение, где какие люди живут и чем они друг от друга отличаются в своих политических и прочих предпочтениях. Поскольку в США реальная демократия и весьма конкурентная среда, там чрезвычайно развиты разного рода опросные службы, которые делают тысячи самых разных замеров американского народного тела, производя при этом горы цифр, свидетельствующих о предпочтениях американцев. Разгребая эту великую кучу, можно нарыть немало интересных жемчужных зерен. Вот Киреев и нарыл.

Он провел сопоставление IQ, вычисленного по быстрому тесту, с терпимостью по отношению к одной из самых ярких и вызывающих аномалий — гомосексуальным отношениям. И выяснил, что зависимость между толерантностью и умом прямо пропорциональная. Иначе говоря, чем больше в человеке гомофобии, чем более отрицательное у него отношение к геям, тем он глупее.

Посмотрите сами на картинку. Что мы на ней видим? Мы видим, как плавное падение ума сопровождается ростом нетерпимости к лицам нетрадиционной сексуальной ориентации.

Проводимые в Америке референдумы о допустимости однополых браков эту картину раз за разом подтверждают: люди с высоким образованием голосуют за допустимость таких браков, с низким — против. Богатые — за. Бедные — против. Город — за. Деревня — против. Свободомыслящие — за. Религиозные фундаменталисты — против.

Тот факт, что свободомыслящие люди умнее консерваторов, подтверждают не только статистические выкладки, но и научные эксперименты. Мы помним, что политические пристрастия во многом определяются генетическим базисом. Как и интеллект...

Аборты и преступность

Не только в пуританской Америке, но даже и у нас часто и довольно бездумно аборты называют социальным злом. Между тем реальность такова, что если вы желаете использовать понятийный аппарат, идущий от религии («добро», «зло»), то аборты логичнее было бы назвать социальным добром!

Это доказал в своей блестящей работе коллега Джона Глэда по науке Стивен Левитт — экономист и профессор Чикагского университета. Он занялся связью абортов с преступностью.

Преступность в США после Второй мировой войны неуклонно увеличивалась. И вскоре стала настоящим бедствием для страны. Причем, что самое печальное, быстрее всего росли тяжкие преступления. Обычно в числе правонарушений львиную долю составляет мелочевка, а в Штатах к 1990-м годам 80 % преступлений составляли тяжкие и особо тяжкие. Криминалисты, видя ужасающий тренд, строили прогнозы один другого страшнее. Однако в начале девяностых преступность вдруг перестала расти и начала снижаться. Для всех это стало приятной, но все же абсолютной неожиданностью. А преступность меж тем, поражая экспертов, все падала и падала, достигнув едва ли не послевоенного уровня. И, что характерно, продолжает падать по сию пору...

Так что же случилось в начале девяностых? Почему вдруг кривая преступности поползла вниз, если это не было связано с оружием? Сыграло свою роль укрепление экономики? Изменение демографической картины? Рост численности полиции? Другие причины?

Самым тщательным образом изучая и отбрасывая версию за версией, Левитт в конце концов пришел к парадоксальному выводу: на столь резкое падение преступности повлияло… разрешение абортов в США в начале семидесятых! Смысл прост… Кого абортируют? Нежеланных детей. Тех, которые вырастают в нелюбви, нищете, в маргинальном слое, у матерей-одиночек, у пьющих, в неблагополучных семьях. Именно такие ненужные, недолюбленные дети и пополняли армию преступников. Но после разрешения абортов в разных штатах матери перестали «через силу рожать» этих ублюдков — будущих насильников, грабителей, убийц, членов молодежных банд, наркоманов. И примерно через двадцать лет — аккурат к девяностым годам — преступный мир постигла демографическая яма.

Самым приятным в падении преступности было резкое сокращение числа убийств. Так что если вы хотите добра нации, сделайте аборты простыми, доступными и бесплатными для маргиналов. И вовсю пропагандируйте их в «придонных» слоях общества как легкое и доступное средство контрацепции...

Разумеется, после того как Левитт заявил, что аборты снижают преступность, его завалили гневными письмами клерикальные ортодоксы, противники абортов и прочие моралисты. Они твердили, что такого быть не может, ибо аборты — это зло, а зло не может приводить к добру!.. Логика, как видите, железная.

Но с выводами Левитта не на эмоциональном, а на научном уровне спорить было невозможно. Он показал, что в тех штатах, где аборты были разрешены на несколько лет раньше остальных, — Нью-Йорк, Калифорния, Вашингтон, Аляска, Гавайи — и уровень преступности начал падать на те же несколько лет раньше! Больше того, прослеживалась строгая корреляция между числом абортов, сделанных в данном штате, с падением в нем преступности. Много абортов — больше падение, мало абортов — меньше падение. В Нью-Йорке был самый высокий процент абортов и соответственно самое высокое падение преступности — на треть....

Левитт кидал на стол козырь за козырем и лупил по вытянувшимся мордам гуманных демократов и религиозных консерваторов одной мокрой тряпкой за другой. Он показал, что от начала семидесятых до начала девяностых никакой корреляции между абортами и преступностью не наблюдалось, потому что молодежь, родившаяся в начале семидесятых, до начала девяностых еще не подросла, чтобы пополнить преступный мир. А как подросла — тут и стала наблюдаться корреляция между числом абортов в штате и падением преступности. Далее. В штатах, где было много абортов, снижение преступности наблюдалось именно среди молодежи, а не «старичков». И это говорило о том, что молодое пополнение не пришло. Наконец, исследования, проведенные Австралии и Канаде, также показали связь между числом абортов и уровнем преступности с лагом в 15–20 лет.

Механизм снижения преступности был двояким — так сказать, близкодействующим и дальнодействующим. Неродившиеся мальчики-маргиналы не пополнили ряды уличных банд (близкое действие), а неродившиеся девочки-маргиналки не стали потом матерями-одиночками, повторив судьбу своих мамаш (в «придонных» слоях общества дочери матерей-малолеток тоже, как правило, становятся малолетними мамашами-одиночками). А раз они не стали матерями-одиночками, через поколение не были воспроизведены очередные уголовники — вот вам дальнее действие, через поколение.

Любопытный факт в ту же копилку: средний IQ у молодых матерей, которые родили ребенка вне брака, на 10 пунктов ниже, чем у замужних матерей.

И еще подкину фактологический сувенир в абортивную кладовую Левитта: европейские ученые установили, что не только тупость (и вытекающая из нее бедность) передаются генетически, но и склонность к совершению преступлений — через наследуемые признаки типа агрессивности и импульсивности в сочетании с низким IQ, неспособностью контролировать себя и прогнозировать последствия своих действий. Серия исследований, проведенных в восьмидесятые годы в датских судебных архивах, продемонстрировала эту зависимость количественно. Изучив дела усыновленных нарушителей закона с 1924 по 1947 год, ученые подсчитали, что уровень преступности среди усыновленных детей составлял 2,9 %, если их биологические родители никогда не совершали преступлений. Но если хотя бы один из биологических родителей совершал преступления, это число сразу возрастало до 6,7 %. А если преступниками были оба биологических родителя, уровень преступности в среде усыновленных подскакивал уже до 12,1 %… Почему изучали именно преступность усыновленных детей, понятно — чтобы исключить фактор влияния среды и выделить значимость именно биологического фактора.

Вывод? «В целом полученные данные ясно свидетельствуют о наследуемой склонности к криминальному поведению… Наследственность может детерминировать тот личностный порог, за которым начинается активация специфических нейрогуморальных реакций, связанных с агрессивным поведением». То есть трижды прав был профессор Левитт, на основании работ которого мы делаем вывод о благостной роли абортов в среде маргинальной публики.