Новый адрес страницы:
https://tannarh.wordpress.com/2015/02/18/ницше-и-нигилизм/

Мы чтим философа тем, что мыслим.

Подниматься над чем-либо не означает непременно превышать, превосходить что-либо, не означает и преодолевать.

Всякое метафизическое мышление — это онтология или же вообще ничто.

Бог — наименование сферы идей, идеалов. Эта область сверхчувственного, начиная с Платона, а точнее, с позднегреческого и христианского истолкования платоновской философии, считается подлинным и в собственном смысле слова действительным миром. В отличие от него чувственный мир лишь посюсторонен и изменчив — потому он кажущийся и недействительный.

Слова «Бог мертв» означают: сверхчувственный мир лишился своей действенной силы. Он не подает уже жизнь. Пришел конец метафизике — для Ницше это вся западная философ, понятая как платонизм.

Слова «Бог мертв» заключают в себе утверждение: Ничто ширится во все концы. «Ничто» означает здесь отсутствие сверхчувственного, обязательного мира.

Нигилизм — это движение в историческом совершении, а не какое-нибудь учение, какие кто-либо разделял и каких кто-либо придерживался... Нигилизм, если мыслить его по его сущности, — это, скорее, основополагающее движение в историческом совершении Запада.

Критика богословия не означает еще критики веры, истолкованием которой призвано служить богословие. Пока пренебрегают этими существенными различениями, остаются на уровне низкопробной борьбы мировоззрений.

Неверие в смысле отпадения от христианского вероучения никогда не бывает сущностью и основанием нигилизма — всегда оно лишь его следствие; может случиться ведь и так, что и само христианство представляет собой следствие и определенное выражение нигилизма.

Высшие ценности начинают обесцениваться уже вследствие того, что люди постепенно осознают: идеальный мир неосуществим, его никогда не удастся осуществить в пределах мира реального.

Ценность — ценность пока она признается и значима. А признана и значима она до тех пор, пока полагается как то, в чем все дело.

Мысля сущее в его бытии как волю к власти, метафизика необходимо мыслит сущее как полагающее ценности. Она все мыслит в горизонте ценностей, их значимости, обесценения и переоценки.

Человек, сущность которого волится изнутри воли к власти, — вот сверхчеловек.

Сверхчеловек не заступает и никогда не сможет заступить место Бога; место, на какое направлено воление сверхчеловека, — это иная область, область иного обоснования сущего, сущего в его ином бытии. Это иное бытие сущего стало меж тем — этим и отмечено начало метафизики нового времени — субъектностью.

Всякий анализ ситуации... основывается внутри метафизики субъектности.

Последний же удар по Богу и по сверхчувственному миру наносится тем, что Бог, сущее из сущего, унижается до высшей ценности. Не в том самый жестокий удар по Богу, что его считают непознаваемым, не в том, что существование Бога оказывается недоказуемым, а в том, что Бог, принимаемый за действительно существующего, возвышается в ранг высшей ценности.

Нигде не встречаем мы мышления, которое мыслило бы истину самого бытия, а тем самым мыслило бы и истину как само бытие.

Нигилизм в своей сущности — это история, которая приключается с самим же бытием.

Мышление же начнется лишь тогда, когда мы постигнем уже, что возвеличивавшийся веками разум — это наиупрямейший супостат мышления.

Нигилизм есть та самая история сущего, когда медленно, но неудержимо выходит на свет смерть христианского Бога. Не исключено, что в этого Бога ещё долго будут верить и считать его мир «действительным» и «определяющим». Это похоже на то явление, когда свет тысячелетия назад погасшей звезды ещё виден, но при всём своём свечении оказывается чистой «видимостью».

Кулисы мирового театра могут ещё какое-то время оставаться старыми, разыгрывающаяся пьеса уже другая.

Для Ницше «переоценка» означает, что исчезает именно «место» для прежних ценностей, а не так, что просто расшатываются они сами. Иначе говоря: изменяются вид и направленность полагания ценностей и определение сути ценностей.

Сверхчеловек есть высший образ чистейшей воли к власти, т. е. единственно ценного... Сверхчеловек просто оставляет позади себя человека прежних ценностей, «превосходит» его и перекладывает легитимацию всех прав и установление всех ценностей на властвование чистой власти.

Ничто и нигилизм не состоят с идеей ценности ни в какой необходимой сущностной взаимосвязи.

«Ничто», «ничего» означает: неналичие, несуществование определенной вещи, определенного сущего. «Ничто» и nihil означают таким образом сущее в его бытии и оказываются бытийным, а вовсе не ценностным понятием.

С крушением космологических ценностей сам космос не рушится. Он только освобождается от оценки через прежние ценности и становится открыт для нового полагания ценностей.

Всякий атеизм вынужден больше заниматься богом, чем теизм.

Низложение прежних верховных ценностей происходит не от пустой горячки слепого разрушения и суетного обновленчества. Оно идет от какой-то нужды и от необходимости придать миру тот смысл, который не принижает его до роли проходного двора в некую потусторонность.

Нигилизм — не только процесс обесценки верховных ценностей, не есть он и просто изъятие этих ценностей. Уже вкладывание этих ценностей в мир есть нигилизм.

Вместе с верховными ценностями падают одновременно «верх» и «высота», «запредельность», падает прежнее место, куда можно было бы помещать ценность. Это значит: полагание ценностей должно стать само другим.

Ценности по своему существу привязаны к «господству» Господство есть властование власти. Ценности соотнесены с волей к власти, они зависят от воли как от собственного существа власти.

Есть пессимизм от силы и как сила; но есть и пессимизм от слабости и как слабость. Первый не обманывает себя, видит опасность, не хочет никаких сокрытий... Пессимизм как слабость и упадок, напротив, видит повсюду только мрак, приводит для всего основание неудачи и мнит себя позицией, обо всем заранее знающей, чем кончится дело.

Нигилизм ведет расчистку и одновременно вмещает новые возможности.

Человек выдает свою наивность постольку, поскольку он полагает ценности в качестве представшей ему «сущности вещей», без знания о том, что это он их полагает и что полагает их в нем каждый раз воля к власти.

Всякое истолкование мира, будь то наивное или совершенное расчетливо, есть полагание ценностей и тем самым формирование и образование мира по образу человека.

«Христианская философия» остается вещью еще более нелепой, чем идея квадратного круга. Квадрат и круг еще сходятся в том, что они пространственные фигуры, тогда как христианская вера и философия разделены пропастью.

Всякое настоящее освобождение есть... не только срывание цепей и отбрасывание обязательств, оно есть прежде всего переопределение сущности свободы.

Голая раскованность и произвол — всегда лишь ночная сторона свободы, ее дневная сторона — притязание на необходимое как обязывающее и опорное.

В ницшевской идее сверхчеловека замыслен не особенный «тип» человека, но впервые — человек в сущностном образе «типа».

Ницше говорит: понятие Я как субъекта есть изобретение «логики»… Логика есть «императив, не для познания истины, но для полагания и выправления такого мира, который должен у нас называться истинным».

Бессмысленность уже вовсе не упрек, если только она оказывается на пользу воле к власти.

Истинное обусловлено тем, что человек полагает о сущем и что он принимает за сущее.

Всякое обращение к «объективизму» и «реализм» остается «субъективизмом»: вопрос о бытии как таковом стоит вне субъект-объектного отношения.

Метафизика Ницше в качестве завершения новоевропейской метафизики есть одновременно завершение западной метафизики вообще и тем самым — в определенном правильно понятом смысле — конец метафизики как таковой.

Что же тогда значит «конец метафизики»? Ответ: исторический момент, когда сущностные возможности метафизики исчерпались.

С началом завершения метафизики впервые может развернуться полное, безусловное, ничем уже не нарушаемое и не смущаемое господство над сущим.