Новый адрес страницы:
https://tannarh.wordpress.com/2012/01/21/фанатики-и-потребители/

Диктатура Свободы должна стать абсолютной, в противном случае она обречена на скорое поражение. Свобода сознания превращает человека в ненасытного потребителя, поскольку любая творческая деятельность, любой созидательный порыв требует сосредоточения и подчинения всех духовных сил единой цели. Потребители на это не способны. Их сознание абсолютно свободно — словно дерьмо оно перетекает из одной формы в другую, не нигде задерживаясь надолго. Потребитель делает каждый новый шаг по тропе желаний прежде, чем разум успевает остановить его. Сначала он покупает и лишь потом задумывается над нужностью приобретенного товара или услуги. Ветер рекламы дует в головах таких людей со страшной силой, унося прочь любые сомнения в собственной избранности. Каждый считает, что он достоин лучшей жизни, а раз так, то никаких денег не жалко на то, чтобы подтвердить свой высокий статус баловня судьбы. Абсолютно свободное сознание переходит от мгновения к мгновению, не в силах принять какую-нибудь постоянную форму. Ему нужен новый телевизор, новый телефон, новый компьютер, новая прическа. Разум потребителя не задается вопросами «почему?» и «зачем?», либо принимает заранее подготовленные маркетологами ответы: «вы этого достойны» и «пусть весь мир подождет».

Сознание многих современных людей не способно к долгой целенаправленной концентрации. Некоторые уже не в состоянии написать ничего длиннее сообщения в Twitter. Более сложные и многоуровневые мысли просто не помещаются у них в головах. «Все просто, не парься». Потребитель многое принимает на веру. Он считает, что демократия лучше монархии, что мультикультурализм лучше национализма и что либеральные ценности лучше ценностей консервативных. В этих догмах не сомневаются, в них свято верят и убивают ради их всемирного торжества. Отлаженная пропагандистская машина обеспечивает непрерывное воспроизводство господствующей мак-идеологии в новых поколениях потребителей, чьими стараниями оплачивается работа придворных идеологов. Общая цель заключается в том, чтобы превратить человечество в стаю мартышек, перебегающих от магазина к магазину в поисках скидок на искусственные бананы, а то и вовсе вросших в кресло перед компьютером и заказывающих эти же самые бананы в интернет-магазинах.

Сложившаяся ситуация стала возможной благодаря тотальному уничтожению и осмеянию основ прежнего общества: монархии, религии и национального самосознания, которые формировали умы людей на протяжении многих столетий. Будучи властью потомственных управленцев, монархия была постепенно заменена демократией, обернувшейся на практике отнюдь не народовластием, а всемогуществом транснациональных корпораций и купленных ими политиков. Развивавшаяся на протяжении тысячелетий религия регулировала повседневную жизнь людей, пока ее место не заняла переменчивая и противоречивая мода. Национальное самосознание, которое выделяло людей одной нации или племени из всех остальных, пало под ударами рекламы, постепенно стирающей последние границы между народами, уравнивая американца, русского и сомалийца в едином желании потреблять, потреблять, потреблять и больше ничего. Сегодня производство желаний поставлено на поток и ускоряется со страшными темпами. Новые версии и улучшенные модификации товаров выходят каждый месяц^[1]. Чтобы их покупали, сознание потребителя нужно инфантилизировать до самого примитивного уровня, когда он начинает хватать все, что ему протягивают, не имея в голове ни единой здравой мысли.

Если мы поместим такого потребителя на один полюс, то на противоположном окажется фанатик^[2] или экстремист^[3], то есть человек с «жестким» сознанием, сконцентрированном на определенном круге поставленных перед ним задач. Различие между двумя этими типами сознания наглядно иллюстрирует такой пример: сознание фанатика подобно кувшину или вазе, а сознание потребителя пребывает в состоянии вязкой глины, из которой рекламщики лепят, что им вздумается, не давая ей застыть и принять определенную форму. Сознание фанатика можно уничтожить, но его очень трудно переделать и еще труднее заставить фанатика следовать моде или рекламе. Разумеется, в чистом виде фанатики и потребители практически не встречаются, и каждый человек представляет собой некоторое смешение фанатизма и потребительства в различных пропорциях. Тем не менее это не отменяет следующего факта: экономически выгодно производить людей со свободным инфантильным сознанием, подавляя в них любые попытки четко и недвусмысленно сформулировать свое жизненное кредо, свои желания и цели.

Именно монархия, религия и здоровый национализм препятствовали этому бессмысленному и бесцельному освобождению сознания, блуждающего ныне между полок глобального супермаркета в тщетных поисках прочного основания, на котором возможно возвести дом собственного духа. Сословное деление общества при монархии с рождения сообщало каждому гражданину определенный круг прав и обязанностей. Человек рос не безликим потребителем или «общечеловеком», но продолжателем дворянского, купеческого или крестьянского рода, что, впрочем, вовсе не обязывало его строго наследовать ремесло отца. В существовавшей общественной иерархии каждый четко знал свое место и рамки дозволенного. Так, например, крестьянский сын не мог стать министром культуры, а дочь безродных разбойников — министром финансов. Во главе государства стояла царская семья потомственных управленцев, опирающаяся на древние аристократические династии, представители которых зачастую были наиболее образованными и культурными людьми своей эпохи. Все это создавало необходимые условия для формирования личности, всецело осознающей свое положение в системе общественных координат.

Не могу здесь не вспомнить моего прапрадеда, который, будучи выходцем из крестьян, с ранних лет ощутил в себе тягу к изобретательству и, перебравшись в Санкт-Петербург, запатентовал ряд полезных новшеств, включая технологию производства фарфоровых труб, за что получал причитающиеся ему регулярные выплаты. Он имел собственное хозяйство и поднял огромную даже по тем временам семью. Общее количество его потомков сегодня перевалило, наверное, уже за 200 человек. После революции прадед потерял права на все свои патенты и переехал в Москву, имея желание всенепременно проживать в столичном городе. В общем и целом он был человеком инициативным, предприимчивым и во многих своих начинаниях успешным. Однако ему в голову не приходило писать царю письма с непрошенными советами по управлению государством или «постить в блог» Льва Толстого еще более непрошенные критические отзывы на его произведения. Мой прапрадед четко знал, кто он такой и каково его место в жизни, и прекрасно реализовал бы себя на этом месте в полную силу, если бы к власти не пришли большевики.

Итак, принадлежность к роду закладывает первую основу для домостроительства души. Родившись в своем сословии, ребенок получит определенное воспитание, образование, набор желательных жизненных ценностей, начальный капитал для их реализации и поддержку своих близких. Второй жизненной координатой станет для него религия. Именно православие с его догматами о душе и жизненном предназначении человека мешало большевикам превратить граждан России в бессловесную рабочую скотину, поэтому в начале XX-го века деятельность Церкви была запрещена, а религия стала объектом для едкого острословия «неожиданно» осмелевших атеистов. Сегодня Церковь с ее неприятием бездумного потребительства вызывает сильную неприязнь у отечественных капиталистов и их зарубежных коллег. Не без их помощи информационное поле формируется таким образом, чтобы вызывать у молодого поколения инстинктивное и совершенно иррациональное отвращение (тошноту) по отношению к религии. В СМИ и Интернете создается искаженный образ религиозных людей как «глупых», «необразованных», «некультурных» и «агрессивных». Шахиды стали едва ли не эталоном, по которому меряют не только всех мусульман скопом, но и православных христиан, которые только тем якобы и занимаются, что жестоко избивают «несчастных» гомосексуалистов, громят художественные выставки и протестуют против концертов западных поп-звезд.

Как видно из приведенного выше описания, современная либеральная общественность всеми силами старается не замечать внутренней сущности любой религии, отвлекая внимание публики на единичные эксцессы, к тому же порой весьма оправданные^[4]. Все это происходит потому, что религиозный человек не может быть полноценным потребителем. Подчас он и вовсе не принадлежит миру «материальных благ» и пресловутого «экономического роста». Религиозный человек занят служением Богу, а не Мамоне, поэтому увеличение числа искренне верующих грозит серьезными убытками слишком многим заинтересованным лицам. Чтобы не лишиться своей доли, СМИ, кормящиеся за счет рекламы, вынуждены создавать у неискушенных зрителей совершенно шизофреническое впечатление от религии. С одной стороны утверждается, что религия превращает людей в послушных овец, безоговорочно подчиняющихся церковным иерархам и светским властям. Данную точку зрения, звучащую иногда на телевидении, представляют эксперты из числа атеистов. С другой стороны говорится, что религия создает неуправляемых террористов и убийц-шахидов, которые не подчиняются вообще никому. Об этом в слегка завуалированной форме рассказывается в выпусках новостей. Картину завершают слащаво-приторные репортажи с религиозных праздников, отбивающие у молодых людей любую охоту самостоятельно выяснить, что же такое православие, ислам и буддизм и в чем их подлинная сокровенная суть.

Религия задает общие правила поведения для людей одной веры, очерчивает границы приемлемого и неприемлемого и говорит о высших целях существования как отдельного человека, так и всего общества в целом. Очевидно, что «Кока-Кола» и «Макдональдс» в число одобренных религией жизненных целей никогда входить не будет, и это весьма расстраивает тех, кто сколотил состояние на подобных брэндах. Такова вкратце вторая жизненная координата. Третьей основой для формирования личности является национальное самосознание, которое сообщает человеку, чем он отличен от всех остальных народов и племен, населяющих Землю. В понятие национального самосознания входят не только культура и обычаи, но и особый способ восприятия мира и своего места в нем. Сегодня мы живем в обезличенном мире товаров от Ikea и компьютеров от Apple, одинаковых в любой стране и на любом континенте. Однако раньше русские люди жили в мире целиком и полностью созданном ими, где каждый узор на одежде, внутри или снаружи дома, каждая песня или музыкальный мотив, каждое обрядовое действие или последовательность таких действий, была создана их предками и поддерживала общую культурную традицию. Выросшие в подобном окружении дети четко осознавали себя именно как русских людей, у которых имелись свои кровные интересы и своя национальная выгода.

Глобальный мир стер культурные, религиозные и национальные обычаи между народами, превратив их в однообразные скопища потребителей. Общемировая стандартизация потребностей и вкусов существенно упростила жизнь производителям товаров и услуг. «Макдональдс» легко можно вообразить в любом городе мира, однако он выглядит как вопиющие нарушения порядка, будучи помещенным в самобытную национально-религиозную среду^[5], потому что «Макдональдс» отрицает все, кроме себя. Питаться в нем могут лишь безликие «общечеловеки», лишенные малейших признаков подлинной индивидуальности и лишь воображающие себя уникальными самобытными личностями. Фальшивая индивидуальность давно уже стала одним из товаров народного потребления. Оторванный от национальных и культурных корней потребитель полагает, будто одежда, мобильный телефон и кредитная карточка делают его человеком, но все это лишь внешние манифестации духовной пустоты, которая требует постоянного и ежечасного заполнения новыми покупками и впечатлениями. Люди с абортированными в детстве душами не понимают, что внутреннюю пустоту невозможно заполнить ничем внешним — эта бездна поглотит все, что в нее бросят, и станет еще голоднее. Бездну может заполнить лишь то, что превосходит ее, и это отнюдь не новый компьютер или отпуск в Египте.

Пустые люди боятся фанатиков и экстремистов, потому что они не подчиняются законам глобального супермаркета. В глазах потребителей человек превращается в религиозного фанатика, когда его вера в Бога становится сильнее веры в деньги — сама эта мысль невыносима для тех, кто искренне полагает, будто все на свете покупается и продается. Фанатики не торгуются, потому что они переполнены Богом настолько, что желают пролить его в окружающий мир, превратившийся в концлагерь безликих экономических субъектов, обреченных на вечную погоню за недостижимым счастьем. Фанатик готов пожертвовать жизнью ради своих идеалов с той же легкостью, с которой потребитель жертвует окружающими ради удовлетворения своих сиюминутных прихотей. Высшая ценность фанатика — вселенский порядок и гармония небесной и земной иерархии. Освобожденный от национальной, культурной и даже половой идентичности потребитель больше всего на свете ненавидит иерархию, отводящую ему определенное место по отношению к прочим^[6]. Осознание отведенного ему места в жизни невыносимо для тех, кто привык с легкостью менять убеждения, вкусы и интересы.

В старые времена порядок ценился больше, чем свобода отдельного индивида, помещенного в определенные рамки, заданные общественной иерархией. Религия сообщала человеку, кто он, и закладывала основы для развития полноценной личности, сопричастной всему социуму в целом. Национальность показывала человеку, какой он, и в чем его культурные отличия от инородцев. Сословное положение сообщало человеку его права и обязанности и наиболее желательный вектор жизненного пути. Таким образом, каждый знал свое место и двигался к намеченной цели, не мешая остальным и не подавляя их. Человек стремился не к тому, чтобы занять самое высокое место в обществе, поскольку таковое место было уже занято Императором, но желал своего дела, во имя укрепления общего порядка и благоденствия. Безоглядный фанатизм и неуемное потребительство присутствовали в незначительной степени и вызывали всеобщее осуждение, поскольку грозили существовавшему порядку непредсказуемыми последствиями. Так продолжалось пять тысяч лет, наполненных великими открытиями, достижениями в области культуры и духовного подвижничества, пока власть не захватила каста торговцев, провозгласивших себя царями Земли. Надолго ли? Кто знает…